Снова, перекрывая шум битвы, захрипела дудка, передавая команду кентуриона: «Перестроиться в две шеренги». И еще одну: «Фланговый охват». Строй разобрался, «расправился» и снова двинулся вперед, уже не держа линию, а выгибаясь луком, охватывая толпу варваров, нет, уже не толпу, а кучку уцелевших, от силы человек сорок.

В грудь Черепанова полетело копье. Неудивительно. Красный гребень кентурионова шлема просто кричал: «Бей в меня! Я здесь главный!» Не превращать полевого командира в мишень в этом мире еще не додумались. А бросок отличный, шагов на пятьдесят. Копье со свистом пролетело мимо уклонившегося подполковника. Геннадий засек метнувшего. Явно не последний из варваров, судя по золоченым доспехам. Наверняка трофейным…

У Черепанова возникло страстное желание кинуться в драку. Натурально руки зачесались. Но он удержался. Потому что в собственном плане боя отвел себе место последнего тактического резерва. Еще не время…

Его ребята брали верх. Кольцо почти замкнулось. Варвары еще отбивались, но уже не так яростно, как раньше. Рубились, можно сказать, по инерции. И только здоровяк в золоченых доспехах да парочка громил рядом с ним орудовали мечами активно и целеустремленно. Пробивались наружу. Из общей свалки.

Черепанов легонько кольнул коня шпорами, и жеребец сразу взял легким галопом, огибая человеческую мясорубку.

Черепанов не особенно торопился. Его путь был длиннее, но зато он был верхом и ему не приходилось прорубать себе дорогу.

И все-таки он чуть не опоздал. Варвар в «навороченном» панцире сделал совершенно нечеловеческий рывок, сшиб с ног преградившего путь легионера, зарубил второго, сиганул аж метров на пять к замешкавшемуся всаднику-лучнику, сдернул его на землю и прыгнул в седло.

Если бы варвар тут же поскакал прочь, он имел реальную возможность смыться. Но германец замешкался. Вернее, задержался, чтобы вышибить из седла еще одного римлянина и «освободить» коня для одного из своих подручных. Второй подручный тоже попытался захватить лошадь, стащив всадника за ногу. Не повезло – пронесшийся мимо товарищ римлянина хлестнул спатой по затылку потерявшего шлем варвара.

Вожак в золоченых доспехах яростно заорал, врезал каблуками в брюхо трофейного коня, тот, заржав, прыгнул вперед…

Жеребец Черепанова возник прямо перед ним.

Варварский вождь успел только удивиться, увидев над собой сначала алый кентурионов гребень, а потом клинок меча…

Нет, клинка он, скорее всего, не увидел. Меч рубанул по наланитнику шлема за четверть секунды до того, как конь варвара взвился на дыбы. И всадник бухнулся оземь, как мешок с железным ломом.

К сожалению, второму прорвавшемуся варвару повезло. Ушел, мерзавец. Погнавшимся римлянам достать его не удалось.

Но из ста восьмидесяти трех варваров ушел он один.

Неудачный день для германцев. При штурме усадьбы погибли всего тринадцать человек. А в схватке с легионерами – семьдесят три. Остальных взяли в плен. Правда, большинство с такими ранами, с которыми, при здешнем уровне медицины, выжить нельзя. А драться, оказывается, можно. Если, конечно, ты – настоящий варвар…

Победитель варваров кентурион-гастат[Для удобства читателя: список офицерских должностей римского легиона:

Легат (командир легиона), префект лагеря (старший офицер), трибун-латиклавий (старший офицер и заместитель), трибуны-ангустиклавии (старшие офицеры, числом пятеро), кентурионы первой (двойной) когорты (члены совета): примипил (старший кентурион легиона, командир первой кентурии первой когорты), принцепс, гастат, второй принцепс, второй гастат (кентурионы первой когорты – по нисходящей); кентурионы остальных когорт: первый кентурион когорты, он же – первый пил, далее, по нисходящей – второй пил, второй принцип, первый принцип, второй гастат, первый гастат.] десятой когорты Первого Фракийского легиона Геннадий Черепанов перепрыгнул через расколотую пополам створку ворот.

Двор усадьбы был завален трупами. В основном мужскими. Но не воинами, а пахарями. Лишь немногие умерли с оружием в руках, – если вилы и цепи можно назвать оружием. Остальных не убивали, резали. Как овец в загоне. Пахари. Те, кто кормил воинов, которые не смогли их защитить.

Но то, что Черепанов увидел во дворе, было еще не самым страшным.

– Загляни в голубятню, кентурион, – сказал Трогус. – Проклятье этим варварам!

Узкая дверь в башенку голубятни была выбита. Один умелый воин мог бы защитить вход. Но умелых не нашлось. И варвары вошли внутрь. А внутри, в полутьме, где раньше пахло зерном и птичьим пометом, прятались самые слабые: дети, женщины… Теперь здесь стоял смрад смерти. Декурион Луций Ингенс, младший и самый крупный из братьев, заглянул внутрь через плечо Геннадия, со свистом выдохнул сквозь сжатые зубы.

Черепанов отодвинул его в сторону, вышел на свежий (хотя какой он, к чертям, свежий!) воздух.

– Возьми ребят и разберитесь тут, – сказал он. – Может, остался кто живой.

Подполковник не был чувствительным, и зрелище изрубленных человеческих тел не вызывало у него тошноты. Но он очень не любил, когда убивали детей и женщин. Тем более – так. Очень не любил!

– Проклятье этим варварам, – подвижное лицо Трогуса кривила гримаса. И стоящий рядом легионер тоже болезненно морщился: сам из таких вот поселян. Не колон, конечно, и не раб, свободный. Но такая же нищета.

Черепанов молча оглядел просторный двор. Овины и конюшни, давильню для винограда, масляный пресс, хозяйский дом – белое здание с портиком и красной черепичной крышей… У колонн портика тоже валялись трупы. Надо было сходить и туда, но после голубятни – не хотелось.

«Если бы мы появились пораньше!» – вздохнул Черепанов.

Хотя появись они до того, как варвары разгромили усадьбу, еще не факт, что римляне сумели бы победить.

Да что теперь гадать!

– Трогус, скажи опциону, чтобы привели ко мне пленных. Живо!

С полсотни германцев, тех, что могли стоять на ногах, со связанными руками (и под охраной трех контуберниев[153]римлян) были выстроены перед Черепановым.

Держались пленники самоуверенно. Пожалуй, даже нагло. Их вождь ухитрился уцелеть. Правда, заполучил синяк во всю скулу. И золоченые доспехи с него кто-то содрал.

– А ты не римлянин! – заявил он Черепанову. – Из боранов[154]. Или из готов, да?

Вождь говорил по-латыни с сильным акцентом, но понять можно.