только сэра Да Ахона. Я хотела оставить жене сэра Кааса письмо, адресованное непосредственно ему. В нем в нескольких строчках я написала, что невольно подслушала ночной разговор с милордом, и кратко объяснила, почему я решила покинуть Элидию. Письмо преследовало две цели — обезопасить сэра Кааса и сэра Гаа Рона, и снять с них любые подозрения милорда, а также выразить прощальное уважение, которое я не испытывала раньше.

Я прекрасно понимала, что сэр Каас исполнит свой долг и покажет письмо милорду, а личная охрана милорда подтвердит, что я выходила на рассвете из его покоев. Милорд не глупец и спокойно сложит два и два, а потом поймет, что единственный путь для меня — Тэния и Вечное море. Я сделала то, что я сделала, потому что жизнь сэра Кааса и его малыша, которому нужен отец, были важнее всего остального.

Я нашла сэра Да Ахона спящим в своей комнатушке в западной части замка. И я не сказала ему ничего о планах милорда, но велела одеться и по возможности тихо покинуть замок, прихватив и меня. Мы вышли с утренним обозом, разгрузившим продукты для замка, и сэр Да Ахон перекинулся шуткой с охраной у входа, отвлекая воинов от кучи мешков, под которыми спрятал меня.

В этом же обозе мы добрались до города у самого подножия замка, а затем дошли до дома сэра Кааса Ли и постучались в дверь.

Его жена не выглядела только что проснувшейся, но мое появление в столь ранний час не могло не вызвать ее удивления. И все же, будучи гостеприимной и очень добросердечной хозяйкой, она пригласила нас в дом, и не спрашивая моего согласия, налила чай, подав к нему утренние и еще горячие плюшки.

Несколько минут я размышляла над тем, как передать ей письмо и что при этом сказать, но потом махнула на все рукой и сказала, что мне необходимо уехать и я долго не увижу ее и маленького Анри. Я попросила передать запечатанное в конверте письмо сэру Каасу и пожелала счастья и благополучия ее сыну. Я чувствовала себя так, словно прощалась со своей семьей, и в глубине души мне казалось, что я прощаюсь не только с ней, но и с Дэниэлем, Мастером, Алексом и со всеми гвардейцами.

Она внимательно выслушала меня, не перебивая и не отвлекаясь на малыша, который все еще спал. И она заверила меня в том, что обязательно передаст письмо мужу. Сэр Да Ахон вышел из дома, а мне не хотелось уходить. Драгоценное время утекало, и солнце поднималось все выше. Малыш проснулся и потребовал внимания. Еще несколько минут наблюдения за умилительной сценой кормления и я покинула дом вслед за сэром Да Ахоном, на прощанье поцеловав маленького Анри точно так же, как и его отец, — в макушку, пахнущую теплым молоком.

Покидая семью сэра Кааса, я не могла и предположить, что мне оставалось жить в этом мире всего лишь несколько дней. И я так и не узнала, что стало с сэром Каасом и его семьей, и боюсь даже спрашивать об этом. Но милорд не упоминал чьи-то смерти после моего бегства, так что надежда остается всегда…

Эпилог

ДЕНЬ СЕМНАДЦАТЫЙ: «Я падал, падал, падал. Из раны кровь текла. Из вечности далекой я звал, я звал тебя!».

Даже в бесконечной тьме можно увидеть свет. Иначе, почему мы видим сны, когда закрываем глаза? Почему смотрим на небеса, выискивая знакомые огоньки на небе в самую темную полночь? И радуемся им, как близким друзьям.

Свет даруют нам звезды, и они же освещают холодные просторы великого космоса. Чем ярче горит звезда, тем меньше она живет, но даже после ее гибели мы все еще видим свет, идущий к нам из самого сердца бесконечной тьмы. Мы видим свет уже мертвой звезды, но для нас — он живой и горячий.

Наши сердца, как звезды, тоже всегда горят, и чем ярче горят, тем быстрее сгорают в ночи. Но, как истинные сердца, они оставляют после себя свет, способный разогнать тьму и осветить путь другим сердцам — пусть не таким ярким, но полным желания дойти до конца самого темного пути.

Как мы сгорим и когда мы сгорим, возможно, решать не нам. Но каким останется свет после нас — долгим и освещающим путь, или кратким, как миг, который никто не заметит, зависит от нас и только от нас.

Мне хочется верить в то, что вся моя жизнь не закончится краткой вспышкой сгорающего сердца, от которого останется лишь пепел и никаких воспоминаний. Я хочу подарить людям свет даже в словах, наполненных болью, ибо стоит всего лишь закрыть глаза, чтобы увидеть свет во тьме написанных строк о любви и смерти. Я хочу подарить людям свет…

Это последние строки и последние часы моей жизни. Но жизнь не закончится, пока не сгорит звезда и свет ее не прекратит свое вечное путешествие.

Я думаю, что дневник, написанный перед смертью, — не худший способ попрощаться с миром и своими друзьями. И я благодарна милорду за эту возможность.

Впервые за последние дни я почувствовала себя живой, словно близкий конец моей книги возвратил мне желание жить и дышать. И я снова спрашиваю себя — откуда милорд это знал?

Я не смогла убедить себя в том, что надежда жива, но написала об этом, потому что верю в нее, несмотря на отсутствие уверенности в правильности многих своих поступков. Я также не смогла убедить сэра Да Ахона вернуться в Эльдарию и мы вместе отправились в Тэнию. Но добраться до нее мы уже не смогли.

Мой Хранитель, исполняющий волю милорда, и его небольшой отряд ждали нас у реки, несущей свои бурные воды в город Ара Нэль, расположенный у границы Тэнии. Несмотря на холодную зиму, вода не успела замерзнуть. К тому же берега реки были очень обрывисты и, чтобы подняться по ним или спуститься к воде, требовалась немалая осторожность. Сэр Да Ахон выбрал именно этот путь в надежде, что мы сможем увидеть людей милорда, посланных за нами, раньше, чем они увидят нас.

Мы долго вели коней в поводу сначала вдоль реки, а затем поднялись наверх по узкой тропинке, пытаясь выйти к лесу, за которым располагался Ара Нэль. Но в конце тропы нас ожидал Анжей…

Почему-то сейчас я вспоминаю краткие мгновения своего последнего боя очень отчетливо. Я помню, как крикнул сэр Да Ахон, нападая на воинов милорда, а я повернула