— Значит, Рич заплатил этому человеку. Прошу вас, поговорите с ним. С его помощью Рич ввел архиепископа Кранмера в заблуждение.

— Да почему сэр Ричард Рич не сходит у вас с языка? Я же сказал: доклад, послуживший причиной вашего ареста, исходит от сэра Уильяма Малеверера.

— Они с Ричем — одна шайка, — заявил я, более не церемонясь в выражениях. — Прошу вас, допросите клерка, который меня оболгал.

«Наверняка этот чертов клерк пошел на клевету с ведома своего патрона, — мысленно добавил я. — Что ж, удивляться этому не приходится. У Крейка есть веская причина выполнять все требования Рича».

— А теперь перейдем к мастеру Бараку и мистрис Ридбурн, — сказал сэр Джейкоб, вновь заглянув в свои бумаги. — Вчера они принесли вам еду и одежду. Мастер Барак посетил вас, и, согласно донесению тюремщика, вы о чем-то беседовали вполголоса, явно не желая быть услышанными.

— Сэр, неужели на моем месте вы говорили бы в полный голос?

— Я никогда не окажусь на вашем месте, — отрезал сэр Джейкоб.

— Уверен, рассказ клерка на многое прольет свет, — вновь принялся я за свое. — Поиски его не займут много времени. Я здесь уже два дня, и, полагаю, столь незначительное промедление…

Сэр Джейкоб, приложив палец к тонким губам, сделал мне знак молчать и погрузился в задумчивость. Я наблюдал за ним с замиранием сердца. Но он отрицательно покачал головой.

— Я не собираюсь идти у вас на поводу. Напрасно вы пытаетесь отвести мне глаза. Я всегда чувствую, когда заключенный что-то скрывает.

— Сэр Джейкоб, я…

— Довольно уверток! — гневно возвысил голос сэр Джейкоб. — Вы упустили предоставленную вам возможность. Сейчас вас отведут в камеру, и там вы увидите, что стало с Редвинтером. Возможно, завтра, когда вы окажетесь перед орудиями пыток, действие которых испытал на себе ваш сосед, в вас проснется искренность.

Сердце мое ушло в пятки.

— Сэр Джейкоб, прошу вас, подождите…

— Я имею обыкновение действовать без проволочек. И у меня было множество случаев убедиться, что пытка — это самое надежное средство узнать правду.

Я вновь спустился по лестнице, прошел мимо двери, из-за которой доносились беззаботные голоса и хохот солдат. Внизу, в сыром и темном коридоре, меня ожидали оба тюремщика. Толстяк укоризненно покачал головой.

— Что, решили приберечь свои секреты? Значит, завтра придется побывать в гостях у дыбы. Сэр Джейкоб уже пообещал вам это, вижу по лицу. Мой вам совет — выложите все прежде, чем наши мастера приступят к работе. Не берите пример с вашего соседа. Он оказался не в меру скрытным и дорого за это заплатил.

— Тед, ты видел, что сделали с его ртом? — жизнерадостно спросил юнец. — Постарались на славу!

— Да уж, наши ребята свое дело знают. Видно, они вытащили ему клещами чуть не все зубы. Так что от зубной боли он избавлен до гробовой доски.

Толстый тюремщик схватил меня за руку:

— Идемте, приятель, сосед вас заждался.

— Скажите, а никаких известий для меня не поступало? — спросил я дрожащим голосом. — От моего друга?

— Никаких, — покачал головой тюремщик, увлекая меня к дверям камеры. — Зря вы надеетесь, что друзья ваши все уладят и завтра вас выпустят с извинениями. Не хотите, чтобы ваши кости проверили на прочность, — кончайте скрытничать.

Он повернул ключ в дверях.

— Поверьте мне на слово, я такого навидался… О черт! — внезапно взревел он, выпуская мою руку.

Я недоуменно озирал камеру. Зрелище, представшее моим глазам, поначалу показалось мне чем-то вроде гигантского маятника. Потом я осознал, что на оконной решетке, мерно покачиваясь, висит Редвинтер. Он подтащил к окну обе койки и взгромоздил их одна на другую, потом, по примеру Бродерика, оторвал длинный лоскут от собственной рубашки и соорудил из него петлю, один конец которой прикрепил к решетке, а другой накинул себе на шею. После этого он спрыгнул с койки. Судя по неестественному наклону головы, он сломал себе шею. Лицо его было ужасно: окровавленный рот, открывшись, обнажал истерзанные беззубые челюсти.

Я подался назад; ноги отказались меня держать, и я медленно сполз вдоль стены.

Удостоверившись, что Редвинтер мертв, толстый тюремщик стремглав бросился к дверям.

— Билли! — вопил он. — Сюда, Билли!

В коридоре раздался топот бегущих ног, и мгновение спустя в камеру ворвался молодой надзиратель.

— Черт! — заорал он в точности так же, как и его напарник. — Мы влипли в дерьмо по самые уши!

Он подскочил к Редвинтеру, затем повернулся к толстяку.

— Койки в камерах должны быть привинчены к полу, разве ты не знаешь?

— Что мне, самому их привинчивать? — буркнул толстяк. — Я давным-давно просил, чтобы сюда прислали рабочих, да только так ничего и не добился. И как он ухитрился справиться с койками, ведь на руках у него живого места не осталось!

Взгляд мой невольно устремился на руки Редвинтера, которые висели вдоль тела как плети. Все ногти были сорваны, ладони покрывали следы ожогов. В глазах у меня потемнело.

— Зря они вздумали забавляться с его зубами! — проворчал Билли. — Лучше бы попросту вздернули его на дыбу! Уж после этого он никак не смог бы повеситься. Ну и подложил же он нам свинью! Погляди-ка, он еще качается, видно, только что спрыгнул.

И он, схватив Редвинтера за ногу, остановил тело.

— И зачем только он это сделал? — с обидой в голосе вопросил толстяк.

— Он же знал, что завтра они вновь за него примутся. Вот и решил положить этому конец.

— Он лишил себя жизни, потому что не вынес позора, — тихо произнес я. — Позор был для него хуже любой пытки.

Под наблюдением сэра Джейкоба, явившегося в камеру, тело Редвинтера вынули из петли и унесли прочь.

— Мы так и не добились от него правды, — сердито пробормотал сэр Джейкоб.

«Правду он открыл вам без всяких пыток, — мысленно возразил я. — Он не убивал Бродерика. И своей смертью продолжил цепочку смертей. Олдройд, Дженнет Марлин, Бродерик, теперь Редвинтер. Шкатулка с документами забрала уже четыре жизни. А сколько смертей повлечет за собой флирт Кэтрин Говард?»

День сменился ночью, которую я провел в полном одиночестве. За окном шелестел бесконечный дождь. Я испуганно озирал темные углы, словно опасаясь, что в одном из них притаился призрак Редвинтера. Подобно волнам прилива, надежда в душе моей то оживала, то сменялась отчаянием. Утром Барак непременно явится или передаст мне записку, внушал я себе. Наверняка он уже побывал в Хэмптон-Корте и поговорил с Кранмером. Но что будет, если новый день не принесет спасительных известий?

Голова моя начинала кружиться, стоило мне подумать о дыбе, клещах и раскаленном железе. И как только я мог вообразить, что смогу обвести вокруг пальца сэра Джейкоба? Прискорбная самонадеянность! Окровавленный рот Редвинтера неотступно маячил перед моим внутренним взором, и я напрасно гнал прочь эту жуткую картину. В самый темный и тягостный ночной час я решил, что Барак и Тамазин непременно скроются из Лондона, дабы избежать ареста и допроса. Однако вскоре я уже клял себя за излишнюю недоверчивость. Нет, Барак никогда не бросит меня на произвол судьбы.