– Может быть, я сама сумею найти телефон этой больницы, – сказала Холли, доставая из сумочки мобильник. – В конце концов, Афины – не такой уж большой…

– Если вы говорите по-гречески, то вперед, – прервал ее Бржички, – желаю удачи. Но я бы на вашем месте не занимал телефон, поскольку вам могут позвонить, сообщить некие новые сведения. Не стоит делать чересчур поспешных выводов. Мы воспользуемся экстренной связью, чтобы посадить вас на рейс в одиннадцать сорок пять, вылетающий в Афины, так что скоро вы будете рядом с Аоифе.

Холли послушно сунула телефон обратно в сумку и сказала:

– А у нас полицейские никогда не стали бы обременять себя такими хлопотами. – Мимо пронесся на мотоцикле какой-то курьер, и машины двинулись с места. – Но как, скажите на милость, вы сумели меня найти?

– Детектив Марр, – представился Бржички. – Все-таки порой и иглу в стоге сена найти удается. У нас на участке включили код-15, и хотя описание «женщина европейского типа, хрупкого телосложения, примерно пятидесяти лет, одетая в длинный черный плащ» вряд ли представляло собой нечто бросающееся в глаза в такой дождливый день в центре Манхэттена, но ваши ангелы-хранители, видимо, работали сверхурочно. На самом деле – хотя, может, и не годится говорить об этом в такой момент – сержант Льюис, который сейчас за рулем, всегда был очень большим вашим поклонником. Он как-то подвозил меня от 98-й улицы до Коламбус-сёркл и, случайно увидев вас, сразу сказал: «Боже мой, это она!» Я правду говорю, Тони?

– Точно. Я слышал ваше выступление в Симфоническом дворце, мисс Сайкс, по поводу выхода «Радиолюдей», – сказал водитель. – После смерти жены ваша книга стала для меня просто лучом света в кромешной тьме. Она меня, можно сказать, спасла.

– О, я так… – Холли была в таком состоянии, что даже эту сопливую брехню приняла за чистую монету, – …так рада, что моя книга вам помогла! – Мусоровоз ехал рядом с нами. – И мне очень жаль, что вы потеряли жену, я искренне вам сочувствую.

– Спасибо за ваши слова, мисс Сайкс. Ей-богу, спасибо.

Через несколько минут Холли снова вытащила мобильник.

– Я только позвоню Шэрон, моей сестре. Она сейчас в Англии, и ей, возможно, удастся оттуда связаться с Афинами и узнать, как там Аоифе.

Сигнал, поступавший мне от Ошимы, то и дело прерывался; я мысленно предупредила его об этом и спросила: Что ты выяснил насчет нашей «хозяйки»?

Ее зовут Нэнси; она ненавидит мышей; а людей уже восемь раз убивала, – с некоторым опозданием донесся до меня его ответ. – Совсем юной отправилась воевать на юг Судана. Это первое задание, порученное ей Бржички… Маринус, что такое «курарехинолин»?

Плохая новость. Яд. Один миллиграмм может вызвать полный паралич дыхательной системы в течение всего десяти секунд. И коронеры никогда не определят, был ли яд вообще применен. А что?

У этой Нэнси и Бржички имеются бесшумные пистолеты, заряженные шприцами с этим ядом. И вряд ли они запаслись подобным оружием для самозащиты.

– Хорошо, я еще раз позвоню в участок, – сказал Бржички, словно ему очень хотелось помочь Холли. – Может, они уже знают, в какой именно афинской больнице находится ваша дочь. Тогда, по крайней мере, вы сможете связаться с этой больницей напрямую.

– О, я буду так вам благодарна! – Холли очень побледнела, и вид у нее был совершенно больной.

Бржички немного размотал свой плед и вытащил телефон.

– Соедините со Вторым. Это Второй? Я Двадцать Восьмой, вы записываете, Второй?

И тут неожиданно ожил наушник за ухом у Нэнси, и я отчетливо услышала голос Иммакюле Константен:

– Слышу вас прекрасно. Учитывая сложившиеся обстоятельства, постарайтесь все же соблюдать правила безопасности. А вашу гостью устраните.

Я была потрясена до глубины души. С трудом сдерживая себя, я мысленно крикнула: Ошима, вытащи ее оттуда! Но в ответ я услышала лишь некий невнятный шум: Ошима либо меня не слышал, либо не мог ответить; а может, и то и другое.

Ко мне вернулась ясность мысли.

– Запишите, Второй, – говорил между тем Бржички. – Сейчас мы между Пятой авеню и 68-й Восточной; движение практически стоит намертво. Можно дать вам совет? По-моему, стоит отложить ваш последний приказ, поскольку…

– Сделайте этой Сайкс укол «успокоительного». В обе руки, – приказала Константен своим нежным голоском. – И никаких отлагательств. Выполняйте, Двадцать Восьмой.

Я изо всех сил мысленно возопила: Ошима, вытащи ее оттуда, вытащи ее оттуда немедленно!

Но ответа не было. Ни его душа, ни его безжизненное тело, находившееся рядом со мной на мокрой скамейке всего в квартале от той полицейской машины, на мои призывы не реагировали. Мне оставалось только бессильно смотреть, как убивают невинную женщину, которую я же и втянула в нашу Войну. Я не могла сейчас физически оказаться рядом с Холли, но даже если б я и смогла преодолеть это расстояние, то все равно прибыла бы туда слишком поздно.

– Понял, Второй. Буду действовать, как вы советуете.

Бржички кивнул Льюису, который смотрел на него в зеркальце заднего вида, потом Нэнси.

А Холли спросила:

– Ну что, удалось вам узнать телефон больницы, детектив Марр?

– Наш секретарь как раз этим сейчас занимается. – Бржички под пледом вынул из кобуры свой транк-пистолет и осторожно спустил предохранитель; я наблюдала за ним глазами Нэнси, оказавшейся левшой: она сделала то же самое, но левой рукой.

– В чем дело? – Теперь голос Холли звучал иначе. – Зачем вам пистолеты?

Совершенно рефлекторно я тщетно пыталась убедить Нэнси не стрелять, прекрасно понимая, что мои попытки бессмысленны и невозможны, поскольку я находилась всего лишь в состоянии мысленного контакта с активно действующей душой своего партнера. Так что я в ужасе смотрела, как Нэнси подняла руку и… шприц с ядом вонзился прямо в горло Бржички; на кадыке у него тут же выступило крошечное красное пятнышко. Он прикоснулся к пятнышку, с удивлением посмотрел на каплю крови у себя на пальце, потом – на Нэнси, пробормотал: «Какого черта…» и замертво сполз на пол.

Льюис что-то кричал – глухо, словно находился под водой. Я разобрала только: «Нэнси, да включи же ты свои гребаные МОЗГИ!», но тут Нэнси, похоже, сама того не ожидая, вынула из рук Бржички его заряженный пистолет и выстрелила Льюису прямо в щеку. Он что-то заверещал изумленным фальцетом, а Нэнси, которую сейчас безжалостно «обрабатывал» Ошима, вдруг перелезла через Холли на переднее пассажирское сиденье рядом с только что испустившим последний вздох Льюисом, приковала себя наручниками к рулевому колесу, а затем открыла замки на задних дверцах автомобиля. В качестве прощального дара Ошима начисто стер из памяти Нэнси все произошедшее и ввел в бессознательное состояние. Затем его душа покинула тело Нэнси и проникла в тело Холли, страшно всем этим травмированной. Ошима тут же умело подавил психику своей новой «хозяйки», и Холли, надев темные очки и поправив шарф, искусно обмотанный вокруг головы, преспокойно вылезла из полицейской машины и неторопливо пошла по Парк-авеню обратно к тому месту, где ее в эту машину усадили. Прерванная связь между мной и Ошимой наконец возобновилась, и я вновь услышала его голос: Маринус, ты как там?