Чтобы сохранять стипендию, достаточно восьмидесяти девяти баллов. Нужно совсем уж дураком быть, чтобы восьмидесяти девяти не набрать. У нас даже Актиниос восемьдесят девять набрал, а он самый отстающий.

— Ты должна учиться лучше, — недовольно сказала Сидзука. — Должна быть первой в группе. А ты только вторая.

— Да ну, мам, какая разница? — с неожиданной смелостью возразила Мамико. — Вторая, третья, четвертая… да хоть двадцатая, лишь бы не меньше восьмидесяти девяти.

— Нет, подожди…

— У меня каникулы, мама! Дай мне пожить спокойно, пока я не учусь!

Астрид аж глаза выпучила. Единокровная сестра прямо расхрабрилась, прожив год отдельно от мамы. Ну да, она теперь тоже гражданка Мистерии, а тетя Сидзука… ну… нет. Вот Мамико и важничает.

А потом Астрид подумала, что и ее мама, вообще-то, не гражданка Мистерии. Она как бы частично делит папино гражданство, потому что фамиллиар, но все равно это не то, не как у Астрид.

У нее-то настоящее. Всамделишное. Собственное.

— А что это ты на меня так вылупилась, дочь? — заметила взгляд Астрид Лахджа.

— Да ничо, — хмыкнула та, понимающе переглядываясь с Мамико. — Так.

— А ты как сдала, Астрид? — ревниво спросила Сидзука.

— Да похуже, чем Мамико, — пожала плечами та. — Мамико-то ваще кудесная, конечно. У меня десяток только две, девяток три, остальные восьмерки да семерки.

— Даже семерки?! — аж привстала Сидзука. — Лахджа?! Ты!..

— Что я?.. Мне за нее учиться, что ли?

— Нет, но ты могла бы!.. контролировать!..

— У них интернат. Как мне контролировать? Ты свою контролируешь?

Сидзука отвела взгляд. Она явно пыталась, но Клеверный Ансамбль, к счастью, защищает таких бедолаг, как Мамико, и не позволяет беспокойным мамашам вмешиваться в учебный процесс.

— А за что у тебя десятки? — с интересом спросила Мамико.

— Высшая магия и физмагия, — кротко ответила Астрид.

Не выдавать своих чувств. Не показывать. Это не должно выглядеть так, будто она хвастается, пусть Мамико сама спросит, а Астрид и ответит, но так ответит, нехотя, будто ей и вовсе дела нет до того, что у нее…

— У тебя десятка за физмагию?! — оправдала ее ожидания Мамико. — Да ладно?!

— Да а чо такого-то? У тя тож наверняка десятка…

— Не, у меня девятка… но у нас же не Гробаш!

Мамико все знала про Гробаша. Они с Астрид целый год вечерами болтали по дальнозеркалу, а то и в столовках пересекались или в гости друг к другу ходили. Они только результатами экзаменов поделиться не успели, потому что сначала как-то дел было полно, обе закрутились и замотались, а потом Мамико и вовсе уехала в Японию, а туда дальнозеркала не добивают.

— И как у тебя успехи? — спросила Мамико тоже таким тоном, как будто ей и вовсе до Астрид дела никакого нет и она так просто спрашивает, потому что надо же о чем-то поболтать, так почему бы и не об этом.

— Ну… я могу одним ударом разрушить кирпичную кладку, — подула на костяшки пальцев Астрид. — Без демонической силы.

— Да ладно!..

— Ага. Гробаш на меня, правда, все равно наорал. Он просто сначала не верил, что я не сломаю себе руку, так что разрешил это сделать. Так что по физмагии он мне оценку сначала снизил за порчу казенного имущества, но это же просто старая кирпичная стена, так что он все-таки повысил обратно и признал, что я огонь. Не вслух, правда, а так, про себя. Но я по лицу все поняла.

— А я… а я два рекорда поставила, — тоже захотела похвастаться Вероника.

— Три, — сказала Астрид. — Не скромничай, сестренка.

Про третий Вероника предпочла бы забыть. Но все равно же!.. у нее больше всех баллов за практику, и она поступила раньше всех! Гораздо раньше Астрид!

Это она сказала вслух, причем погромче, чтобы Мамико тоже точно услышала. Веронике надоело, что Астрид все время кичится. С этим надо что-то делать, а то ее старшая сестра зазнается, и ее не то что в соларионы — в золотари не возьмут.

— …Гораздо, гораздо раньше Астрид! — настойчиво повторила Вероника теперь уже для тети Сидзуки.

— Ты сейчас получишь, мелкая, — покачала головой Астрид.

— Конечно, получу, — кивнула Вероника, глядя с вызовом. — Сатисфакцию. Я это слово выучила недавно. Люблю учить новые красивые слова.

И она аж раздулась от важности.

— Ой, кто это, какие милые детки!.. — раздался насмешливый голос. — Лахджа, какая встреча!.. ты времени зря не теряла, да?

Лахджа и Сидзука обратились в камень. Они слишком хорошо знали этот голос — манерный, дребезжащий, с интонациями закадычной подружки, но при этом… его голос. Голос, от которого по спине бежит ледяная крошка.

Но потом Лахджа отмерла и почти искренне сказала:

— О, привет, Клюзерштатен!

Она приподнялась, энергично пожала ему руку и затрясла ее так, что козломордый демон даже опешил на какое-то мгновение.

Но тут же оправился и затряс руку демоницы еще сильнее.

— Ты как сам? — перешла в наступление Лахджа. — Давно тебя не видела… лет десять уже! Как делишки, как детишки?

— О, я просто замечательно! — продолжал трясти ее руку Клюзерштатен. — Лучше всех, цвету и пахну! Вот, заглянул поздравить моего любимого дядюшку!.. мое приглашение затерялось на почте, но не мог же он не пригласить к себе на праздник родного племянника? Я его ближайший родственник, между прочим. А детей у меня, между прочим, нет.

— Как это? — даже удивилась Лахджа. — Тебе же десять тысяч лет. Получается… что случись с тобой что… твой наследник — это Янгфанхофен?..

— Да… да, — вдруг посерьезнел Клюзерштатен. — Получается… так… Интересное наблюдение… Но вообще я хотел поговорить о другом… я присяду?.. я присяду.

Майно не произнес ни слова. От него исходило напряжение… оно от любого исходило, кому приходилось общаться с Клюзерштатеном. Но в этот раз они все в гостях у другого демолорда, малый зал «Соелу» — самое безопасное место в Паргороне, и даже Хромец, который пригласил сам себя, не дерзнет портить праздник.

— Лахджа, дружище… — начал Клюзерштатен, чистя яблочко крохотным ножом. — Наши общие друзья обеспокоены. Слухи ходят, знаешь ли, кульмината в сарае не спрячешь. Наш славный малыш Кор тебе по какой-то причине симпатизирует, так что можешь не шарахаться от каждой тени, но сама понимаешь, Паргорон — всего лишь одна страничка в Книге Миров. Не стоит слишком беззаботно ее листать.

При этом он пристально смотрел на Веронику, а та насупленно смотрела на него, крутя в пальцах капустную кочерыжку, которую неизвестно где раздобыла.

— Мы очень благодарны тебе за твою заботу, правда, — холодно сказал Майно. — Обязательно учтем твои слова и передадим всем, кто может быть в них заинтересован.

— Мы сами очень не