– Превосходно, – обрадовался Пайпер. – А как у нас с огненным порошком?

– Его нам тоже удалось значительно улучшить. Мы разработали три разные формулы – каждая для своего особого случая. – В черной как смоль дэвской бороде сверкнули обнажившиеся в улыбке зубы. – Когда нашим ребятам не приходится больше волноваться о куске хлеба насущного, можно поручить им занимательную головоломку и они будут работать по пятнадцать часов в сутки. К тому же это ведь ужасно весело, когда все взрывается и дымит.

Хект искоса глянул на Титуса Консента, но тот лишь пожал плечами:

– Родовое проклятие.

– Своих же сородичей высмеиваешь?

– Они мне больше не сородичи. Разве что по крови.

– Прости.

– Господин Снейгон, – обратился к дэву Титус, – вы видели, как мой дядя покончил с собой?

– Да, юный Титус. – Снейгон мгновенно помрачнел. – Мрачный был день. Нелепость какая-то. Он вдруг забормотал что-то о сотворенном зле и во́ронах, вернувшихся домой… Именно! Это почти его точные слова.

– Очень странно. Но я вам верю. Дело вот в чем: после кальзирского священного похода уже семеро старейшин наложили на себя руки. Ни один из них, как все мы знаем, никогда не поддавался отчаянию. Четверо бежали из Сонсы после тамошнего восстания. Недавно, когда я с волнением размышлял об этих событиях, главнокомандующий спросил меня, были ли погибшие богачами? И если были, то как именно разбогатели? Тогда этот вопрос показался мне глупым. Но теперь я думаю, что главнокомандующий, сам того не ведая, попал в точку. Теперь дэвы рассказывают мне уже гораздо меньше, чем до обращения. И все же я сумел выяснить, что те четверо сонсианских и по крайней мере двое бротских дэвов были знакомы между собой – знали друг друга еще в молодости. И вместе сумели разбогатеть. А как именно – тщательно скрывали.

Мослей Снейгон и Титус Консент смотрели друг другу в глаза. Время шло. Наконец Снейгон отвел взгляд и посмотрел на Хекта.

– Давным-давно ходили слухи, – признался он. – Говорили, что разбогатели они на работорговле – буквально за одно лето. Притворяясь праманскими пиратами, охотились на людей там, куда работорговцы обычно никогда не заплывали.

Снейгон снова глянул на Хекта. Главнокомандующий вел дела с Братством Войны, а братья ненавидели пиратов почти так же сильно, как праман.

– Интересно, – кивнул Пайпер. – Что-то похожее я слышал и от принципата Делари. У его незаконнорожденного сына Грейда Дрокера была тайная семья в одном портовом городке в Восточной Империи. И во время такого вот внезапного налета ее похитили работорговцы. Всю жизнь Дрокер выслеживал их, используя для этого Братство. И умер в тоске, потому что так и не смог отомстить всем виновным.

Консент и Снейгон, совершенно огорошенные, ловили каждое его слово.

– Так говорил Делари, – продолжал Хект. – Он не понимает, как это произошло. Я тоже. Но Дрокер, несомненно, был одержим местью. Так мне сказали. Правда, от него я об этом никогда не слышал.

– Но все те дэвы погибли уже после смерти Дрокера, – сказал Консент.

– Возможно, Делари… – предположил Снейгон.

– Вряд ли, – перебил его Пайпер. – Он же был со мной в Коннеке.

– Верно, Мослей, – поддержал Хекта Консент. – Вы не можете винить в их смерти Делари.

– Думаете, эти люди познали, что такое совесть? А с тобой, Титус, я бы поспорил. Трое самоубийц, по всей видимости, никак не были связаны с теми налетами работорговцев. Но, возможно, что-то знали. Все погибшие были друзьями.

– Почему нас это должно волновать? – спросил Хект. – Не лучше ли подумать о будущем? К нам это больше не имеет никакого отношения.

Быть может, дело Грейда Дрокера продолжил Кловен Фебруарен? То, что это не Муньеро Делари, Хект был совершенно уверен.

– И к тому же, – подхватил Консент, – они покончили с собой. На глазах у свидетелей.

Мослей Снейгон издал звук, напомнивший Хекту одновременно и кошачье урчание, и собачий рык. Из чего очевидно следовало, что результаты спора его не устроили.

Снейгон показал им еще несколько экспериментальных образцов. Хект кивал, улыбался и всем своим видом демонстрировал рвение. Но улыбка получалась фальшивой. Пайпер не сомневался, что лучшее оружие Крулик и Снейгон приберегают для дэвов. Позже Титус Консент уверил его, что подозрения эти совершенно беспочвенны и не следует поддаваться предубеждениям. Крулик и Снейгон сказочно разбогатели, делая пушки, сокрушающие Орудия Ночи. Консент утверждал, что они, скорее всего, сейчас думают лишь о деньгах и ничего не утаивают от главнокомандующего.

Но Хект с предубеждениями расставаться не спешил.

– Если бы не ты, я бы уже давно сбежал из этого помойного города, – пробормотал Хект. Они лежали в темной спальне, голова Анны и ее левая рука покоились у него на груди. Неожиданно он почувствовал на коже горячую слезинку. – Я просто солдат. Но все почему-то решили, что могут урвать от меня кусок.

– Пайпер, ты не просто солдат. И никогда не был просто солдатом. Ради обычного наемника я не потащилась бы сюда из Сонсы.

Анна говорила очень серьезно. Ее руки не искали его ласки, она явно ждала продолжения разговора. Пайпер заволновался. Что ей ответить?

Он был в смятении. Вернувшись из дэвского квартала, он выяснил, что на утро назначена аудиенция у патриарха. Еще с ним желал побеседовать арнгендский посол в Кройсе. И посол Граальской Империи. А еще солдаты, размещенные в Кастелле, – с ними нужно было что-то решать. Бронт Донето тоже требовал встречи.

Уже давно где-то в глубине души у него зрела мысль: а не взять ли все под свой контроль, чтобы больше не быть обязанным никому и чтобы все наконец перестали раздирать его на части. Но он слишком хорошо знал: чем больше власти, тем больше ответственности. И отмахнуться уже не удастся.

– Да, наверное. Думаю, завтра будет худший день в моей жизни.

– Почему?

– Придется идти к патриарху. Потом беседовать с арнгендским послом. Потом с Бронтом Донето. Редферн Бехтер проявил нечеловеческую доброту и запланировал для меня назавтра все эти встречи. Я пригрозил отрезать ему уши, а он сказал, что еще любезность мне оказал – избавил от свидания с фанатичным полудурком из Конгрегации. Рыцари из Братства Конгрегацию недолюбливают.

– Пайпер, мне на все это наплевать. А вот на тебя не наплевать. И на детей тоже. Они мне не родные, но я так к ним привязалась, что… Проклятие! Ладно, не важно. Какая-никакая, а мы теперь семья. Но я буду очень признательна, если ты не будешь больше посылать мне беспризорников.

– Я думал, с Лилой не было осложнений.

– Не было. Она очень помогает, особенно с Вэли. Но ее ведь тоже надо одевать и кормить. А твои дружки не очень-то ради меня расщедривались.

– Завтра я этим займусь. Будешь купаться в деньгах. Я же не зря столького добился.