Гаваллан провел всю ночь, пытаясь добиться более раннего прибытия зафрахтованных грузовых самолетов или найти им замену из любого международного источника, который только мог найти. Свободных машин не было. Лучшее, что могли сделать его нынешние перевозчики, это «постараться» перенести ожидаемое время прибытия на полдень завтрашнего дня, воскресенья.

– Вот ведь чертова порода, – пробормотал он и налил себе еще кофе. – Когда тебе срочно нужна пара 747-х, их нет, хотя обычно достаточно снять трубку и тут же получить их хоть полсотни.

Петтикин был также встревожен, переживая еще и за Мак-Айвера в бахрейнской больнице.

До полудня не ожидалось никаких дополнительных подробностей о серьезности сердечного приступа у Мак-Айвера.

– Pas problème[32], – сказал вчера вечером Жан-Люк. – Дженни разрешили находиться в соседней с ним палате в больнице, врач у него – лучший во всем Бахрейне, и я здесь. Я отменил свой утренний рейс домой и подожду, только пришлите мне завтра деньжат, чтобы расплатиться по счетам.

* * *

Петтикин поигрывал своей чашкой с кофе; к завтраку он не притронулся. Весь вчерашний день и прошлую ночь он помогал разбирать вертолеты и готовить их к погрузке, поэтому возможности увидеться с Паулой не было, а сегодня утром она опять улетала в Тегеран, откуда они до сих пор вывозили итальянских граждан, и не вернется по меньшей мере еще два дня. Гаваллан приказал немедленно вывезти всех участников «Шамала» из региона залива до последующих распоряжений.

– Лишняя осторожность не помешает, – сказал он им. – На время всем необходимо исчезнуть отсюда.

Позже Петтикин сказал ему:

– Ты прав, Энди, но как же насчет Тома и Эрикки? Кого-то нам нужно здесь оставить. Я с удовольствием вызовусь добро…

– Ради всех святых, Чарли, кончай ты это, – вспылил Гаваллан. – Думаешь, я за них не переживаю! И за Фаулера и Дюбуа? Мы должны все делать шаг за шагом. Все, чье присутствие здесь необязательно, улетают сегодня до заката, и ты один из них! – Разговор состоялся около часа ночи в управлении компании, когда Петтикин пришел сменить Скота, который с красными глазами все еще дежурил у ВЧ-радиостанции.

Остаток ночи он просидел там. Никаких звонков или сообщений. В пять утра его сменил Ноггер Лейн, и Петтикин пришел сюда завтракать; Гаваллан, Руди и Скраггер уже сидели за столом.

– Получилось что-нибудь с самолетами? Энди?

– Нет, Чарли, завтра в полдень по-прежнему самый ранний вариант, – ответил Гаваллан. – Присаживайся, выпей кофе.

Потом наступил рассвет и раздались крики муэдзинов. Теперь их распевный призыв завершился. Злости на веранде немного поубавилось.

Скраггер налил себе еще одну чашку чая, его желудок все еще не успокоился окончательно. Внезапно новая холодная волна ринулась из живота наверх, и он заторопился в туалет. Спазм миновал быстро, и вышло из него совсем немного, но крови там не было, да и док Натт сказал ему, что на дизентерию это не похоже.

– Просто не нагружай желудок несколько деньков, Скрэг. Завтра у меня будут результаты всех анализов. – Он рассказал Натту о крови в моче и болях в желудке, донимавших его последние несколько дней. Скрывать это – значило бы подвергать непростительной опасности и пассажиров, и вертолет. – А лучше всего будет, если ты несколько дней полежишь здесь в больнице, Скрэг, – посоветовал док Натт.

– Иди к черту, старый хрен! Мне есть чем заняться, и непокоренные вершины ждут.

Вернувшись к столу, он заметил тягостную удрученность, довлевшую над всеми, и ему больно было это видеть, но решения никакого он предложить не мог. Делать было нечего – только ждать. Транзитом отсюда не улететь, потому что тогда им пришлось бы пересекать воздушное пространство Саудовской Аравии, Эмиратов или Омана, а разрешение на это можно было получить только через несколько дней. Он предложил, наполовину в шутку, снова собрать вертолеты, выяснить, когда ближайший британский супертанкер пойдет через Ормуз, подняться всем в воздух и сесть на него.

– …и мы просто уплывем в голубые дали и сойдем где-нибудь в Момбасе или проплывем вокруг Африки прямо в Нигерию.

– Эй, Скрэг, – восхищенно проговорил Восси, – ну ты выдал. Я был бы не против морского круиза. Что вы думаете на этот счет, Энди?

– Нас арестуют и бросят за решетку, прежде чем лопасти успеют сделать первый оборот.

Скраггер сел за стол и махнул рукой, прогоняя муху. Цвет нарождающегося солнца был теперь менее красным, и все надели черные очки, защищая глаза от его сияния.

Гаваллан допил свой кофе.

– Ну, я в управление, вдруг получится сделать что-нибудь. Если понадоблюсь, знаете, где меня искать. Как скоро вы закончите, Руди?

Руди отвечал за подготовку вертолетов к перевозке.

– Начальная задача была подготовить их сегодня к полудню. К полудню и будут готовы. – Он одним глотком допил свой кофе и поднялся. – Пора, meine Kinder![33] – Его слова были встречены стонами и свистом, но большей частью добродушными, несмотря на общую усталость. Все гурьбой двинулись к выходу, где их ждал транспорт.

– Энди, – сказал Скраггер, – я поеду с тобой, если ты не возражаешь.

– Отличная мысль, Скрэг. Чарли, тебе нет смысла ехать с командой Руди, они и так идут с опережением графика. Почему бы тебе тоже не зайти попозже в управление?

Петтикин улыбнулся ему.

– Спасибо. – Паула должна была покинуть отель не раньше десяти часов. Теперь у него будет довольно времени, чтобы повидать ее. Чтобы сказать ей что? – спрашивал он себя, махая Гаваллану и Скраггеру рукой на прощание.

Гаваллан выехал за ворота. Аэропорт все еще был наполовину погружен в сумерки. На нескольких самолетах уже посверкивали навигационные огни, начинали раскручиваться турбины. Эвакуация людей из Ирана оставалась основным приоритетом. Он взглянул на Скраггера, успел заметить болезненную гримасу.

– Ты в порядке?

– Конечно, Энди. Просто желудок чутка взбунтовался. В Новой Гвинее меня тогда здорово прихватило, так что с тех пор я всегда осторожен. Мне бы раздобыть эликсиру доктора Коллиса Брауна, и тогда хоть прямо сейчас за штурвал! – Он говорил о замечательной, очень эффективной настойке, изобретенной доктором Коллисом Брауном, английским военным врачом, для борьбы с дизентерией, от которой во время Крымской войны умирали десятки тысяч солдат. – Шесть капель этой старой магии, и вся хворь из тебя в один миг выскочит, без крови!

– Это ты прав, Скрэг, – рассеянно заметил Гаваллан, гадая, не отказался ли кто, случайно, от зафрахтованных у «Пан Ам» самолетов. – Я никогда не отправляюсь в дорогу без Коллиса… погоди-ка минутку! – Он вдруг просиял. – Мой НЗ! Там же есть немного. Лиз всегда кладет мне его в чемодан. Эликсир Брауна, тигровый бальзам, аспирин, золотой соверен и банку сардин.