— Я считаю, что мы должны приложить еще усилия, чтобы опорочить дело Магистра Рала. Вот тут-то и кроется опасность. В конце концов, Матери-Исповедницы правили Срединными Землями на протяжении тысячелетий, и избирали их на это пост вовсе не за красивые глазки. Это женщины кусаются, да еще как. О Магистре Рале тоже говорят, что он волшебник. Мы должны действовать крайне осторожно, чтобы они не проигнорировали это самое голосование и не предприняли активные военные действия. Потому что, ежели таковое произойдет, все наши столь заботливо взлелеянные планы пойдут псу под хвост.

— Я же говорю, что у нас тут войска. Даже если у них где-то, поблизости болтается армия, она не пройдет в Андерит. Не сможет миновать Домини Диртх. — Стейн мрачно расхохотался. — Но я был бы счастлив, если бы они попытались!

— Я тоже. Штука в том, что Магистр Рал с Матерью-Исповедницей уже здесь, а они сами по себе — задачка не из легких.

— Я же уже говорил тебе, Кэмпбелл, не стоит беспокоиться по поводу магии. Император обрубил магии когти.

Далтон медленно переплел пальцы.

— Ты довольно часто это повторяешь, Стейн, но, как бы мне ни хотелось обратного, твои слова меня мало успокаивают. Я тоже могу наобещать все, но ты ведь наверняка захочешь найти подтверждение моим словам.

— Я же уже говорил, — помахал кинжалом Стейн, — что император намерен навсегда покончить с магией, чтобы простые люди могли вести человечество к новой эре. И ты будешь из их числа. Время магии миновало. Она умирает.

— Как и Суверен, но он еще не умер.

Стейн с преувеличенным вниманием снова занялся ногтями. Похоже, возражения Далтона его утомили, и он решил внести дополнительные пояснения.

— Тебе будет приятно узнать, что в отличие от вашего возлюбленного Суверена магия лишилась клыков — она теперь беззубая. И незачем ее больше опасаться. — Стейн приподнял уголок своего сделанного из скальпов плаща. — И те, кто обладал магическим даром, пополнят мою коллекцию. Знаешь, я ведь снимаю скальпы еще с живых. Мне доставляет удовольствие слушать их вопли, когда я сдираю с них скальп.

На Далтона эти откровения не произвели ни малейшего впечатления, но ему очень хотелось быть уверенным, что Стейн знает, о чем говорит, утверждая, что магии конец. Исходя из того, что Франка по какой-то причине больше не может пользоваться своим умением, Далтон понимал: что-то происходит, но представления не имел, что именно или — что гораздо важней — насколько сильно подорваны силы волшебства. И не знал, говорит ли Стейн правду, или всего лишь по своему невежеству выдает желаемое за действительное, исходя из каких-то суеверий Древнего мира.

Впрочем, так или иначе пришло время действовать. Никак нельзя допускать, чтобы все и дальше шло как идет. Вопрос в том, насколько далеко осмелятся они зайти в противодействии Магистру Ралу. Необходимо занять определенную позицию, чтобы подвигнуть народ на отказ Магистру Ралу, но слабая позиция — все равно что никакой.

Далтон прикинул, удастся ли ему подтолкнуть Стейна на дальнейшие откровения.

— В таком случае, похоже, у нас серьезные трудности.

— С чего бы это? — поднял взгляд Стейн.

Далтон растерянно развел руками.

— Если магия больше не является оружием, то тогда и Домини Диртх, на который мы все возлагали большие надежды, попросту бесполезен, и все наши планы горят синим пламенем. Я бы назвал это серьезной трудностью.

Стейн убрал ноги со стола и сунул кинжал в ножны. Опершись локтем на стол, он наклонился к собеседнику.

— Не боись. Видишь ли, штука в том, что император по-прежнему управляет сестрами Тьмы. Их магия работает на него. Исходя из того, что эти самые сестры нам рассказали, что-то произошло. Как я понял, что-то с магией пошло наперекосяк и из-за этого магия сторонников Магистра Рала исчезает. Джеган узнал, что магической поддержки Магистр Рал лишен. Его магия исчезнет. Так что этот мужик безоружен — или скоро будет безоружен — перед нашими клинками.

Далтон стал весь внимание. Если все действительно так, это в корне меняет дело. Тогда он может немедленно запускать весь свой план целиком. Может предпринимать все необходимые действия, не опасаясь противодействия или ответного удара Магистра Рала.

Более того. Магистр Рал с Матерью-Исповедницей тогда возложат еще большие надежды на результат голосования, а Далтон тем временем, не опасаясь ответных действий с их стороны, обеспечит их поражение. Но все это только в том случае, если магия действительно исчезает.

Далтон знал лишь один способ это проверить.

Но в первую очередь надо нанести визит хворому Суверену. Пора действовать.

Он сделает это нынче же ночью до намеченного на завтра пира.

* * *

Энн, как бы голодна она ни была, вовсе не скучала по ужину.

Она уже давно сидела прикованной к столбу в своей жалкой палатке и знала, что пришло время кормежки. И ждала, что в любой момент к ней ворвется здоровенный солдат Имперского Ордена с водой и хлебом. Она не знала, что стряслось с сестрой Алессандрой — Энн не видела ее уже больше недели.

Солдаты терпеть не могли кормить старуху. Энн подозревала, что приятели подтрунивают над ними. Солдаты хватали ее за волосы и запихивали своими грязными пальцами хлеб ей в рот, будто гуся откармливали. И пока Энн будет, давясь, заглатывать сухую массу, стараясь не подавиться, они примутся заливать воду прямо ей в глотку.

Очень неприятная процедура. Энн уже начала опасаться, что такая кормежка ее прикончит.

Как-то раз солдат попросту швырнул хлеб на землю и плюхнул рядом с ним миску с водой, как собаке. И при этом очень гордился тем, что и унизил ее, и не нажил крупных неприятностей.

Глупец, он не понимал, что Энн скорее предпочитала именно такой метод.

Когда солдат, отсмеявшись, ушел, она легла на бок и спокойно съела хлеб, пусть даже и не могла позволить себе роскошь стряхнуть с него грязь.

Полог палатки распахнулся. Темная фигура заслонила огни лагерных костров.

Энн прикинула, какой сегодня будет вариант: кормление гуся или «собачья радость». Но, к ее вящему изумлению, это оказалась сестра Алессандра, которая принесла миску ароматного колбасного супа. Она даже прихватила с собой свечку.

Сестра Алессандра поставила свечу на землю. Она не улыбнулась. И не произнесла ни слова. Даже старалась не встречаться с Энн глазами.

В тусклом свете Энн разглядела, что лицо сестры Алессандры покрыто царапинами и ссадинами. Скула под левым глазом сильно рассечена, но уже заживает. Множество более мелких ссадин — самых разнообразных, от почти заживших до совсем свежих.

Энн не нужно было спрашивать, что произошло. Щеки и подбородок Алессандры были красными от раздражения, вызванного бесчисленными небритыми рожами.