я обломала мою бедную мамочку, в свободном времени. И я весело провела эти годы до школы рядом с мамой!

Ужасные! Я все время плакала по утрам и просилась домой.

Воспоминания ни хорошие ни плохие — никакие. Было скучно, не хотелось спать, а заставляли, не всегда хотелось есть с хлебом, а надо. Обязаловка мне не нравилась никогда. Плюс совсем не любезная и не добрая одна из воспитательниц. Хотелось домой к маме.

Мама, забывшая помахать рукой — истерика на весь день.

— Помню, что в основном испытывала скуку, постоянно все повторялось: поесть, построиться, поспать, потом снова поесть. Мне нравилось мелкое печенье в форме животных. До сих пор при виде их вспоминаю детский сад, но вместе с этим был и хлеб с джемом, который, неизвестно, зачем, запихивали в наши рты.

— Из положительного — манная каша, которую мои сотрапезники не ели, и это была моя добавка.

— Ужасно не любила спать, но заставляли лечь, и, хорошо помню, уложив нас, воспитательницы начинали есть всякие вкусности, мы чувствовали запах.

— Нас заставляли спать в конкретное время, а тех, кто не засыпал, наказывали. Я никогда не спала, и меня всегда ставили в угол минут на 10. Заставляли съедать непонятные супы, которые пахли ужасно. Если мы противились, унижали при всех, угрожали вылить обед на голову и т. д.

Медсестра обращалась ужасно грубо и жестоко, истерично кричала; нам всегда грозили приходом тети Аси, если не будем слушаться воспитателей.

— Что в этом хорошего? Только выпускной утренник группы, последний день в детском саду.

— Я любила детсад, а он любил меня. Но теперь, когда думаю задним числом, это было благодаря моей полной интеграции: я спала, хорошо пела и танцевала.

Однажды, когда я с трудом доела остывший гороховый суп, меня вырвало на тапочки, оставленные в подъезде нашего дома. Это был мой последний день в детском саду. Родители отказались водить меня в детский сад (или я их заставила, не помню). До сих пор воротит от гороха, никогда его не ем.

Я даже помню, как одна опытная воспитательница делилась секретами педагогической работы с молоденькой и наивной коллегой.

— А если будут баловаться, ты скажи им, что пиписьки поотрезаешь ножницами — они боятся.

— Ага, — кивала молодая, впитывая поколенческую мудрость.

Еще всех мальчиков в детском саду наши воспитательницы подозревали в онанизме. Однажды, когда я не спал во время тихого часа и ворочался под одеялом, две воспитательница подошли ко мне и резко сорвали одеяло. От страха я вытянулся в струнку, руки по швам.

— Ага, — сказали они, — Вот почему он не спит! Он тут себе игрушку нашел! А мы ему сейчас ее отрежем!

Мне тогда показалось, будто я падаю спиной вниз в жуткую тошнотворную пустоту.

К тому же я не понимал, в чем они меня обвиняют — я всего лишь не лежал смирно, на правом боку с ладошками под головой, как они того требовали…

Воспоминания ясельной и малышовой групп: тихий час; в спальню входит воспитательница и каждого раскладывает в определенную позу: этого на спину; этого на правый бок, две руки под подушку; этого на левый, ручки под щёчку… Меня почему-то чаще всего фиксировали в позе левый бок, ноги вытянуть, одна рука под щекой, вторая на одеяле. А потом воспитатель следила, чтоб никто не пошевелился. Кто пошевелится, тот после тихого часа не встаёт, остаётся запертым в спальне. Больше двух детей, кстати, не оставляли никогда. Все уходили гулять, а за этими следила нянечка — чтоб из кроватей не вылезали. Меня оставляли чаще всех (возможно, впрочем, мне так только казалось). Родителям я не жаловалась, конечно: думала, что в саду так и положено.

Как-то, лет пять тому назад, я зашел по делу в один детский сад. И, как только открыл дверь, сразу ощутил нечто, что может быть названо именно "чувством детского сада" — внутри что-то сжалось, стало одиноко и страшно. Это чувство мне не приходилось испытывать к тому моменту уже двадцать лет, я давно забыл про него, и вдруг оно всплыло откуда-то из глубины подсознания и полностью завладело мной. Мне даже пришлось себе напомнить, что я — взрослый, свободный человек, могу идти куда хочу, все ЭТО ко мне не имеет никакого отношения… В детстве мне приходилось ходить в д/с, воспоминания, в основном, неприятные: как кормили насильно, как заставляли спать днем, как пугали уколами за непослушание и т. д. Тем, кто медленно ел — второе блюдо перекладывали прямо в недоеденный суп, тем, кто много, с точки зрения воспитателя, говорил — заклеивали рты скотчем. В угол ставили, орали, издевались в словесной форме, пугали…Конечно, не все сады одинаковы, но риск нарваться на такое заведение велик.

Свой садик я не люблю. Воспитательницы часто грозились "заклеить рот" детям (одна даже намазала бумажку клеем для вящей убедительности) или же "натравить собаку". Если не доедали первое в условленный срок, то прямо в суп бухали второе (котлету, картошку и т. п.). Я как-то не могла прожевать котлету, и посему, как идиотка, пролежала весь тихий час во рту с этой котлетой, ибо стеснялась попросить разрешения выйти у стервозной воспитательницы. А на тихом часу нас почему-то укладывали в последовательности "мальчик-девочка". Однажды еще одна стерва толкнула меня из-за того, что я медленно ела, и я разлила на себя чай. После сего происшествия я не выдержала и пожаловалась родителям (все, что происходило ранее, считала нормальным). Надеюсь, современные садики не такие жуткие.

Так, я однажды хлебал суп с перловкой, после 3-х ложек перестал. Невкусно. Воспиталка подошла, схватила ложку (большая ложка была), и давай мне суп в самую глотку вливать. Не момню, чем всё кончилось, но сам процесс я запомнил на всю жизнь. Или как мы с ребятами тайно проникли в соседний, пустой, зал. Нянька увидала, заорала: "Быстро все назад!". И мы гуськом стали выходить из зала, а она стояла у прохода и именно мне (!) дала мокрой грязной тряпкой по шее! И почему я не жаловался родителям, не знаю… Спали на раскладушках. А еще как-то раз обделался прям в кровати в тихий час, когда воспиталка ЗАПРЕТИЛА вставать даже в туалет!

Еда не всегда была хорошая. та же манка — жуть, мутило от нее. Ну и тихий час, конечно — лежишь, скука страшная, и постель какая-то неуютная. А еще меня однажды долго не забирали — уже почти