Эрбиль поразил меня свидетельствами богатства и процветания, повсюду в городе иностранные компании вели активное строительство. Я поблагодарил Барзани за помощь в поиске компромисса, который наконец-то позволил принять закон о выборах, и заверил в том, что США продолжат оказывать поддержку курдам. При этом я подчеркнул, что мы привержены обеспечению безопасности курдов и экономическому развитию региона «в пределах единого Ирака». Барзани ответил, что наши письма со словами поддержки от Обамы, Байдена и меня стали первыми доказательствами американской помощи (по работе в администрации Буша-43 я знал, что это не соответствует действительности), и поделился своими давними опасениями, что Соединенные Штаты неверно оценивают положение курдов в Ираке. Он сказал, что КРП всегда выступала за единство и что «мы целиком и полностью за национальное единство, если правительство в Багдаде будет строго соблюдать Конституцию». Я повторил ему то, что говорил накануне Президентскому совету: необходимо сформировать правительство национального единства как можно скорее после выборов. Любая задержка только на руку экстремистам, мечтающим развалить Ирак. Мы готовы сделать все, что от нас потребуется и что в наших силах, чтобы помочь иракцам преодолеть внутренние разногласия между политическими фракциями. (И сразу после этой встречи я улетел обратно в Вашингтон, округ Колумбия, к тамошним политическим фракциям.)

Иракские выборы состоялись в соответствии с графиком 7 марта 2010 года. Отмечались редкие случаи насилия, но явка была внушительной – и ни одна из сторон не сумела завоевать большинство голосов. Коалиция Малики получила второе место и 89 мест в Совете представителей, тогда как партия бывшего временного премьер-министра Айяда Аллави располагала 91 местом. Новый парламент собрался 14 июня, чтобы прежде всего выбрать нового премьер-министра и поручить ему сформировать правительство; ни один кандидат не получил необходимой поддержки. Малики был полон решимости и далее оставаться на посту премьер-министра и отказался поддержать Аллави (тоже шиита), хотя тот вроде бы формально имел право на это рассчитывать как лидер парламентского большинства. Результатом стал очередной тупик, Малики остался премьер-министром, пока кто-либо не заручится одобрением нужного числа парламентариев. Тупиковая ситуация затянулась на шесть месяцев, несмотря на все усилия Байдена, Одиерно и посла США в Ираке Криса Хилла. В конце концов правительство Малики единогласно и официально привели к присяге 21 декабря. В отличие от выборов 2005 года никакой вспышки насилия на религиозной почве после этого не случилось, что наглядно свидетельствовало об изменениях в стране к лучшему.

Как и объявил президент Обама через месяц после своей инаугурации, активное военное присутствие США в Ираке завершилось 31 августа 2010 года, спустя почти семь с половиной лет после нашего вторжения. Для американцев война в Ираке наконец закончилась. С 20 марта 2003 года, когда началась боевая операция, мы потеряли 4427 американских военнослужащих убитыми и 34 275 ранеными. Среди 3502 человек, погибших в бою, 1240 солдат пали в мою «вахту»; из 31 894 раненых 9568 человек пострадали в годы моего пребывания на посту министра обороны. В предыдущие два года мы вывели из Ирака около 100 000 человек, закрыли или передали иракцам сотни форпостов и баз и вывезли миллионы единиц техники и снаряжения.

Президент отметил окончание войны (боевой задачи с обозначением «Операция «Свобода Ираку») посещением 31 августа Форт-Блисса, штат Техас, и обращением к американскому народу из Овального кабинета в тот же вечер. Обама поблагодарил американских военнослужащих за все, что они сделали, и отметил, что «благодаря им Ирак получил возможность самостоятельно определять свою судьбу, хотя многие проблемы остаются нерешенными». Он упомянул о немалой цене, которую заплатила Америка, в первую очередь жизнями своих сыновей и дочерей, за будущее иракцев, сказал, что сам всегда был против этой войны, что она вызывала недовольство граждан Соединенных Штатов. Также президент затронул Афганистан и новую стратегию и поделился соображениями о том, как решать многочисленные проблемы у нас дома. Он не упустил ни одного шанса пройтись по своим политическим оппонентам, но постарался выстроить свое выступление так, чтобы его нельзя было обвинить в том, будто он размахивает флагом с надписью «Миссия выполнена», отмечая завершение войны в Ираке.

Я тоже произнес речь 31 августа, на собрании Американского легиона в Милуоки. Я тоже постарался избежать громких лозунгов: «Сейчас не время для помпезных парадов по случаю победы или для самовосхваления, пусть мы, безусловно, гордимся тем, чего добились наши войска и их иракские партнеры. Впереди много работы, и никто не освобождал нас от принятых обязательств». Я сказал, что возможности, открытые ныне иракцам, были приобретены «ужасной ценой» потерь и страданий, выпавших на долю иракского народа, а еще – «кровью, потом и слезами американских мужчин и женщин в военной форме». Выйдя из зала, где проходило собрание, я сел в самолет и полетел в Ирак.

Самолет приземлился на гигантской авиабазе Аль-Асад на западе Ирака. Раньше там дислоцировались 22 000 морских пехотинцев, а теперь авиабаза превратилась в город-призрак: длинные взлетно-посадочные полосы использовались ныне в основном для отправки американских солдат домой. Я посетил наши подразделения в соседнем городе Рамади, где происходили едва ли не самые жуткие бои всей кампании. Журналисты, сопровождавшие меня, спросили, стоила ли война затраченных усилий. Я ответил – «принципиально избегая шапкозакидательства», как написали позднее, – что наши войска «в самом деле совершили здесь настоящий подвиг», но «как все повернется, никто не знает… Нужна историческая перспектива, чтобы оценить события, которые произошли здесь, и понять, к чему они в итоге привели». Я добавил, что отношение к этой войне навсегда останется омрачено ее сомнительным основанием – необоснованным допущением, будто Саддам Хусейн располагает химическим и биологическим оружием и активно работает над созданием ядерного оружия. Вопросы, которые мне задавали военнослужащие, резко контрастировали с вопросами прессы: солдат и офицеров интересовали преимущественно демобилизация и льготы за ранения, о войне они практически не говорили.

Вечером 1 сентября мы с Байденом присутствовали на торжественной церемонии, знаменовавшей начало операции «Новый рассвет» (главная цель которой – подготовка кадров для Ирака и предоставление консультационной помощи), и при смене командования, когда Рэй Одиерно передал полномочия своему преемнику, генералу Ллойду Остину. Церемония прошла во дворце аль-Фав, некогда принадлежавшем Саддаму; богато украшенный зал заполнили американские и иракские старшие офицеры – и столько солдат, сколько там поместилось. Мы выступали поочередно. Дольше всех говорил Байден, отдавая дань уважения Одиерно, его семье и всем нашим войскам. (Мне было немного неловко слушать вице-президента, ведь я помнил, что он решительно выступал против «Большой волны», которая и сделала возможным этот относительно мирный переход.) Сам я сосредоточился главным образом на достижениях Одиерно, отметил, что без его командования международными силами в 2007 году и без его способности претворять планы в конкретные результаты «мы сегодня наблюдали бы гораздо более мрачную ситуацию за этими стенами, а в широком смысле – говорили бы о стратегической угрозе интересам Соединенных Штатов». Я напомнил, что осенью 2008 года попросил Одиерно вернуться в Ирак в качестве командующего, и он впоследствии обуздал «Аль-Каиду» в Ираке и существенно расширил возможности иракской армии и полиции, организовал вывод нашего контингента и «держал руку на пульсе» новых развертываний и передислокаций. Я также поздравил и приветствовал Ллойда Остина. Воздавая должное войскам, Байден и Одиерно не преминули призвать иракское правительство «прекратить склоки» и посвятить себя решению стоящих перед страной проблем. В ходе своего выступления я заметил, что один мой сотрудник в первом ряду, явно утомленный перелетом, крепко спит.