Обстановка, сложившаяся на русском Севере после Смутного времени, требовала постоянного присутствия здесь значительных воинских контингентов. В связи с этим гарнизон Колы был увеличен до 200 человек. Дальнейший рост его численности связан с датскими нападениями 1621–1623 гг. на побережье Мурмана. В 1625 г. в Кольском остроге находилось уже 500 стрельцов. Артиллеристов в крепости было немного — в 1636 и 1647–1648 гг. здесь насчитывалось всего 9 пушкарей, но они обслуживали 54 орудия.

Как и на других участках русской границы, сельское население, предоставленное само себе, возводит собственные крепости. К их числу можно отнести Вотложемский городок, возникший на месте старинного, давно заброшенного укрепления на правом берегу Северной Двины, в 40 км. к югу от места впадения в нее р. Вычегда. Крепость была построена в Смутное время как убежище для местных жителей, за стенами которой они находили спасение от проникавших в Подвинье вражеских отрядов.

* * *

Наряду с борьбой за спорные приграничные территории, принадлежащие соседним странам, еще одной важнейшей задачей, стоявшей перед русским правительством, являлась защита собственных рубежей. На практике она реализовывалась через систему мер, характер и масштаб которых заметно отличался на разных участках границы и зависел от боевых возможностей и образа действий противника. На южных и восточных «украйнах», где почти ежегодно происходили нападения татар, наиболее действенным средством их отражения стало создание сплошных засечных укреплений, особенно усилившихся в XVII в., после постройки Белгородской, Симбирской и Закамской оборонительных линий. Помимо этого, сначала на опасных местах, а затем и по всей степной границе были устроены сторожевые посты и разъезды, по сигналам которых навстречу прорывавшемуся врагу выдвигались конные рати Большого и Украинного разрядов.

На западных и северо-западных рубежах защиту страны обеспечивали более мощные крепости, возводившиеся на труднопреодолимых водоразделах, на торных дорогах, окруженных лесными чащобами, болотами и другими естественными преградами. Прорваться в обход таких опорных пунктов противник, как правило, не пытался, стараясь овладеть расположенными на границе городами. Только взяв эти крепости и разорив их окрестности, неприятель продвигался во внутренние районы Московского государства. Учитывая боевые возможности литовских, польских, ливонских и шведских армий, оснащенных артиллерией, владеющей техникой ведения осадных работ, крепости здесь укрепляли особенно тщательно. Как и на юге, литовский и «свейский» рубежи Московского государства прикрывала цепь отъезжих сторож, застав и станиц, составлявших первую линию русской обороны. На отдельных, особо опасных местах возводились засечные укрепления.

С середины XVI в. русское правительство вынуждено было укреплять и северную границу. После открытия нового морского пути из Европы в Россию ряд государств, прежде всего Швеция и Дания, попытались установить контроль над северными морями и захватить Русское Поморье. В XVII в. в этом районе действовали и пиратские корабли. Правительство не осталось безучастным к возросшей угрозе своим интересам. На севере строятся новые и усиливаются старые крепости: Соловецкий монастырь, Холмогоры, Архангельск, Кольский, Кемский и Сумской остроги, Каргополь. Но из-за отсутствия в то время на Севере военных судов, ничего более существенного русское командование предпринять не могло.

Таким образом, оборона Московского государства строилась на использовании многочисленных фортификационных сооружений: городов, острогов, засечных линий, базируясь на которых, предпочитала действовать русская армия. Гарнизоны крепостей, усиленные «осадными людьми» из числа местных и уездных жителей, в большинстве случаев демонстрировали хорошую воинскую выучку и могли противостоять значительным неприятельским силам. Защищаясь, они не ограничивались пассивной обороной, совершая вылазки и разрушая осадные работы противника. Неоднократно русские атаки наносили тяжелый урон осаждающим. Известно несколько случаев гибели или ранения видных начальников вражеской рати. 27 апреля (6 марта) 1609 г. под стенами Москвы стрелой был тяжело ранен гетман Роман Ружинский, командовавший армией Лжедмитрия II. Он так и не смог оправиться от полученной тяжелой раны и умер в 1610 г. Авраамий Палицын описал ранение тушинского полковника Александра Лисовского «вылазными людьми» крестьянином Никифором Шиловым и московским стрельцом Нехорошкой, которые, по словам автора, «ведомы бойцы бешя, на многих вылазках объявляющеся, бьющеся крепко». 30 июля 1615 г. во время осады Пскова пулей из самопала был убит известный шведский военачальник фельдмаршал Эверт Горн.

Иноземцы отмечали стойкость русских воинов при обороне своих городов. Такой вывод сделал Д. Флетчер, писавший, что «русский солдат, по общему мнению, лучше защищается в крепости или городе, нежели сражается в открытом поле». Он сослался на самый известный в то время пример: «Это замечено во всех войнах, а именно при осаде Пскова, за восемь лет тому назад, где польский король, Стефан Баторий, был отражен со всей его армией, состоявшею из 100 000 человек, и принужден, наконец, снять осаду, потеряв многих из лучших своих вождей и солдат». Но наиболее развернутая оценка действий русских воинов в городах принадлежит Бальтазару Рюссову, попытавшемуся проанализировать причины их героического поведения. 85-я глава его «Ливонской хроники» названа «Почему русские так сильны в крепостях». Рюссов начинает ее с констатации общеизвестного факта: «Русские в крепостях являются сильными боевыми людьми». По мнению хрониста, это вызвано следующими причинами:

«Во-первых, русские работящий народ: русский, в случае надобности, неутомим ни в какой опасной и тяжелой работе днем и ночью, и молится Богу о том, чтобы праведно умереть за своего государя.

Во-вторых, русский с юности привык поститься и обходиться скудною пищею; если только у него есть вода, мука, соль и водка, то он долго может прожить ими, а немец не может.

В-третьих, если русские добровольно сдадут крепость, как бы ничтожна она ни была, то не смеют показаться в своей земле. Потому что их умерщвляют с позором; в чужих же землях они не могут, да и не хотят оставаться. Поэтому они держатся в крепости до последнего человека и скорее согласятся погибнуть до единого, чем идти под конвоем в чужую землю. Немцу же решительно все равно, где бы не жить, была бы только возможность вдоволь наедаться и напиваться.

В-четвертых, у русских считалось не только позором, но и смертным грехом сдать крепость».

Слова Рюссова подтверждают примеры героических осад эпохи Ливонской войны. Тем не менее, потери, понесенные московскими войсками в ходе этого многолетнего конфликта, использование противником новых осадных средств (каленых ядер) поколебали восхищавшую врагов стойкость русских воинов в обороне. Это отмечено и наблюдательным немецким хронистом: «Однако со временем, и они об этом стали другого мнения. Потому что, получая известие о большом войске, не шутя угрожавшем им, и ими овладевала, как и другими нациями, человеческая слабость и робость, по которой передавались крепости». Впрочем, робость охватывала, как правило, потерявших мужество воевод, сдававших Баторию крепости, способные держаться еще достаточно продолжительное время. Когда во главе гарнизона оказывались решительные коменданты, поляки бесславно отступали либо захватывали город ценой больших потерь в течение продолжительного времени. Погибали, но не сдавались врагу защитники Сокола, Падиса и Корелы, Ругодива (Нарвы), осажденного армией шведского полководца Понтуса Делагарди. В XVII в. русские продолжали упорно защищать свои города. Оборона Смоленска и Пскова, Корелы и Троице-Сергиева монастыря в годы Смутного времени служит этому лучшим подтверждением. Неудачная Смоленская война памятна героической обороной Дорогобужа, Новгород-Северского, Путивля и Белгорода, где было остановлено черкасское войско Я. Острянина, уничтожившее крепость Валуйки. В ту же войну замечательный пример стойкости явил небольшой гарнизона города Белая, которым решил овладеть Владислав IV после победы над армией М. Б. Шеина под Смоленском. Во время одной из вылазок русским удалось ранить самого короля; в боях под городом противник потерял до 4 тыс. человек. Поражение под Белой поставило польское правительство перед необходимостью начать мирные переговоры с Россией, завершившие русско-польскую войну 1632–1634 гг.