– Беда подобна тигру в логове, – пробормотал он.

– Что?

– Перефразировал эпиграф к научно-фантастической повести Гордона Диксона. Не знаю, на самом ли деле это цитата, или Диксон ее сам придумал. Звучит она так: «Лучше потревожить тигра в его логове, чем мудреца, поглощенного своими книгами. Ибо для тебя царства и их армии – нечто могущественное и долговечное, а для него они всего лишь временные игрушки, которые можно отбросить легким движением пальца».

– Он и правда способен на такое? – спросила Эйлин.

– Форрестер? Он волшебник. Док способен сделать напалм, бомбы и горчичный газ. – Тим вздохнул. – Но, по-моему, лучше бы обошлось без взрывчатки и прочей дряни. Меня воспитали в убеждении, что отравляющий газ – это мерзость. С практической точки зрения он не слишком отличается от пули. Смерть есть смерть. – Он взял винтовку, достал из сумки промасленную тряпку и начал протирать ствол.

– Тебе обязательно нужно идти? – спросила молодая женщина.

– Мы договорились не поднимать тему, – ответил он.

– Послушай, я не хочу, чтобы ты пропал… Я…

– Я и сам не слишком радуюсь, – произнес Хамнер. – Но что нам еще делать? Док настаивает. Если мы пошлем на атомную электростанцию подкрепления, он останется здесь и создаст жуткое оружие для обороны Твердыни. – Тим восхищенно помотал головой. – Он единственный человек в мире, которому удалось шантажировать и сенатора, и Кристофера! Вечно извиняется, моргает и так далее – никогда не подумаешь, что ему хватит духу на такое. Но он явно не собирался хоть словом упомянуть об оружии, пока не получит твердого обещания.

– Но почему ты? – бросила Эйлин и уложила в рюкзак недавно связанную ею пару носков из собачьей шерсти.

– А на что я гожусь? – усмехнулся он. – Кому и знать, как не тебе. Ты помогала Харди составлять графики работ. Фермер из меня никудышный. Как инженер я хуже Бреда. На лошади я езжу плохо, поэтому для созданного Кристофером ревировского[12] отряда не гожусь… А для отряда смертников – в самый раз.

– Ради бога, не говори так. – Женщина прекратила паковать рюкзак и подошла к Тиму.

Он погладил ее по животу.

– Не беспокойся. Хоть вплавь, да вернусь. – Он рассмеялся. – Или снова исполню наш знаменитый номер «Летучий голландец» и понесусь по водам на машине. Я намерен увидеть нашего сына. Или дочь. Или – двойню? Ты сейчас похожа на перевернутый вверх ногами вопросительный знак.

«Что он болтает? Страх так и рвется наружу».

– Тим…

– Не усугубляй, Эйлин.

– Хорошо… Все готово.

Хамнер нажал кнопку наручных часов.

– До выхода еще целый час, – констаторивал он, встал и прижал жену к себе. – Милая…

– Тим…

– Да-а-а?

Неизвестно, что намеревалась сказать Эйлин, но вдруг у нее вырвалось:

– Ты забронировал для нас номер в «Савое»?

– Свободных уже не осталось, все сданы. Но я найду для нас местечко поближе.

– Паинька ты мой.

Их собралась дюжина во главе с Джонни Бейкером. Трое фермеров из владений Дика Уилсона. Джек Росс, зять Кристофера. Хамнер не удивился, обнаружив среди добровольцев Марка Ческу и Хьюго Бека. Остальные собравшиеся также были ему знакомы: крепкие ребята из долины. Однако одного мужчину средних лет, в большой, не по росту, одежде, Тим не знал, поэтому подошел к нему и представился.

– Джейсон Гиллкадди, – ответил тот. – А я видел вас по телевизору. Рад встрече.

– Я где-то слышал фамилию. Но где?

Джейсон ухмыльнулся.

– Наверное, читали мои книги? Но, думаю, что впервые услышали ее здесь. Я, как и Гарри, женат на Донне, в девичестве мисс Адамс. Ее мать закатила страшный скандал по этому поводу.

– О! – Тим проследил за взглядом Гиллкадди – тот показал глазами на почтальона и хрупкую блондинку, стоявшую неподалеку.

Девушке едва перевалило за девятнадцать. Тим забросил рюкзак в машину. Винтовка висела на ремне через плечо.

– Скоро? – спросил он.

– Чего-то ждут, – ответил Джейсон. – Хотя нет смысла здесь околачиваться. – И писатель направился к Гарри и Донне.

Та сразу обняла его, а Ньюкомб не шелохнулся, наблюдая.

«Интересно, что думает Харди?» – пронеслось в голове у Хамнера. – Он любит четкость. И кто теперь друг другу Гиллкадди и Гарри? Шурины? Зятья? Двоюродные мужья? Но то, как они устроились, довольно разумно: ведь почтальон пропадает целыми неделями. А кому-то, пока он отсутствует, нужно вкладывать на «Курином ранчо».

Тим разыскал Эйлин: она разговаривала с Морин.

– Моя комета здорово повлияла на обычаи и нормы, – заявил он, кивая на Гарри, Джейсона и Донну.

Эйлин взяла его за руку и крепко сжала.

– Привет, Морин, – произнес Тим. – Где генерал Бейкер?

– Вот-вот придет.

Тим заметил, что у всех женщин одинаковое выражение лица. Он едва не расхохотался, но давил этот порыв. Они смахивали на героинь Джона Уэйна, когда те провожают отряд кавалеристов, готовящихся совершить вылазку за ворота крепости. То ли они видели старые фильмы, то ли режиссер прикоснулся к правде?

Подъехал грузовик, из него выскочило двое работников. Из кабины вылез Хартман. Он огляделся и побрел к Тиму.

– Где генерал? – тоже спросил он.

– В доме.

– Ладно. Особую секретность соблюдать незачем. Мистер Хамнер, мы привезли радиооборудование. – Шеф показал на кузов, в который уже загружали багаж членов экспедиции. – Работает от автомобильных аккумуляторов. Вон там направленная антенна. Установите ее в самом высоком месте, какое только сможете отыскать, и ориентируете на нас. В районе атомной электростанции это составит двадцать градусов магнитного склонения. А если повезет, нам удастся вас услышать. Мы будем пытаться выйти на связь каждый час – с без пяти минут до пяти минут следующего часа. По тринадцатому каналу. И учтите, что Новое Братство способно перехватить передачу. Запомнили?

– Да. – И Тим повторил инструкцию.

На крыльце показался Бейкер. В руках у него была винтовка, на поясе – пистолет. Морин шагнула к Джонни и собственнически обняла его.

Сегодня у многих определенно были мрачные физиономии. Хамнер решил, что изображать беззаботность – напрасная трата сил. У Ческу вид был неприлично радостный, но – сойдет.

Тим услышал, как Марк в простоте спрашивает у Ньюкомба:

– Как мы назовем войну? «Заварушка из-за грузовичка Гарри»?

Марк не знал, из-за чего придется воевать. Но, похоже, ничего его пока не беспокоило.