– Иди сюда, котик!

Кошка вздрогнула, надеясь, что это какая-то ошибка, что обращаются не к ней. Но тот же развязный голос повторил:

– Иди-иди, тебе говорю!

«Провалилась! Бежать! Немедленно!» – мелькнуло у нее в голове. Но она, усилием воли придав лицу равнодушное выражение, обернулась и увидела абсолютно незнакомую ей девицу.

– Ну что же ты, малыш! Я недорого возьму.

Кошка облегченно вздохнула. Из-за низко надвинутого на лицо капюшона эта дура явно приняла ее за парня. Боясь, что голос ее выдаст, Кошка лишь отрицательно помотала головой, и они, проталкиваясь сквозь толпу, устремились, наконец, к переходу.

* * *

Что удивительно, за проход в южный зал Третьяковской вновь пришлось платить. Им объяснили, что на этой станции верховодит другая группировка, а если неохота платить, то никто никого не неволит, они имеют полное право проваливать подальше отсюда. Кошка не удивилась – на Китай-городе дело обстояло примерно так же. Но Седой, она видела, был уже на пределе и с трудом удерживался, чтобы не высказать вслух, что он думает обо всей этой афере вообще и об этой богом проклятой станции в частности.

Квадратные колонны подпирали грязно-белый потолок, на станции царили толчея и гомон. По углам шушукались непонятные люди, с подозрением глядевшие на пришельцев. Одного из них удалось уговорить отправиться на Китай-город, разузнать, есть ли там девушка по имени Яна, и передать ей записку. Оставалось только надеяться, что посланник, щуплый мужичонка, которому дали аванс и обещали еще, не обманет и будет расторопен. А путники тем временем зашли в столовую под названием «Грев», где Седой заказал всем по порции свиного шашлыка с грибами и по кружке грибного чая. В просторной палатке стоял чад от пригоревшей еды, а исцарапанные пластиковые столики пахли чем-то кислым. Время от времени их пыталась протирать вонючей тряпкой тетка в замызганном спортивном костюме и пластиковых шлепанцах, еле передвигавшая ноги, – то ли изможденная, то ли просто пьяная.

– О чем ты там с этим мутантом толковала? – как бы невзначай спросил Седой Кошку. – Знакомый твой, что ли?

Кошка покачала головой. Стараясь, чтоб голос звучал равнодушно, ответила:

– Я и не поняла, что он говорил. У него в мозгах уже черви завелись, наверное.

– Мутант мутанта всегда поймет, – хмыкнул Седой. Кошка, вспыхнув от обиды, придумывала, какую бы гадость сказать ему в ответ, но тут Рохля, молчавший с тех пор, как разыгралась сцена с девушкой, задумчиво спросил:

– Интересно, что она имела в виду?

– Эта шлюха? – пренебрежительно спросил Седой. – Она просто несла какой-то вздор, чтобы нас задержать, заморочить, – вот и все. Моя бы воля – стрелял бы таких на месте. Смеет еще раскрывать свою поганую пасть, будто ее кто-то спрашивал! Она должна знать свое место!

Но в глазах его мелькнуло странное выражение – затравленное и тоскливое.

– Может, это была цыганка? – предположил Сергей. – Тогда морочить людям голову у нее в крови. На публику работала. Конечно, глупо верить предсказаниям…

Путники сидели возле одного из проделанных в матерчатой стене окошек, стараясь не привлекать к себе внимания и то и дело поглядывая в сторону туннеля к Китай-городу. На их глазах уже несколько человек прошло в ту сторону и двое явились оттуда. Кошка съежилась, стараясь, чтобы свет не падал ей на лицо. К счастью, народу в столовой в это время почти не было.

И вот наконец их гонец нарисовался. Мог бы и побыстрее обернуться! А следом за ним двигалась фигура в темном плаще с капюшоном. Они помахали ему, подзывая. Войдя в столовую, гонец сразу протянул руку за причитающейся мздой, но Рохля нетерпеливо спросил:

– Ну как, узнал что-нибудь?

Гонец приложил палец к губам, а его спутник откинул с головы капюшон, и они облегченно вздохнули. Оказалось, это девушка, и симпатичная, правда, черты ее лица были словно смазаны – нос курносый, рот великоват. Коротко остриженные пушистые светлые волосы слегка вьются – видно, следит за ними, моет, расчесывает. Вот только портил ее этот жуткий бесформенный плащ. Но когда он слегка распахнулся, все стало понятно. Под плащом то ли платье, то ли длинная рубаха обтягивала вздутый живот – не сегодня-завтра рожать.

– Привет! – как ни в чем не бывало, сказала она Рохле. – Вот не ожидала!

– Привет! – побледнев, судорожно улыбаясь, ответил он. – Ну как ты?

Первый раз Кошка видела его таким взволнованным. А девушка только рукой махнула.

– Лучше не спрашивай, – протянула она. – Правда, грех жаловаться – меня не трогает никто – Кольки боятся. И ем сколько хочу – с едой-то тут получше, чем у красных. Теперь хоть не тошнит уже, а то сначала прямо наизнанку выворачивало. А вообще зря вы сюда пришли. Колька, если узнает, что я с вами разговаривала, вас всех убьет. Лучше уходите скорее.

– А ты? – спросил Рохля.

– И меня убьет, конечно, – легко согласилась она. – Говорю же тебе – уходите.

– Так ты хочешь здесь остаться? Тебе здесь нравится? – спросил Рохля, побледнев.

Она покачала головой:

– Да нет. У нас редкий день без драки обходится. Скучно. Я бы ушла, только куда? Кому я такая нужна? – Яна положила руку на живот. А Рохля смотрел на нее чуть ли не умиленно. «А ведь ребеночек-то его, судя по срокам, – подумала Кошка. – Интересно, неведомый Колька в курсе или ему без разницы?»

– А ты откуда здесь?

– За тобой пришел.

– А с чего ты решил, что я с тобой пойду? – капризно протянула Яна. – Полгода прошло, от тебя ни слуху, ни духу. Мог бы раньше побеспокоиться. А теперь куда я пойду – у меня и сил нет много ходить, спать все время хочется.

– Ну ты лентяйка, – ласково попенял ей Рохля. – Отсюда до Ганзы один переход всего – а там уже легче будет. На дрезину сядем и поедем.

Кошку кольнула непонятная ревность – так ласково Рохля говорил с девушкой, словно с малым ребенком. Ей бы тоже хотелось, чтоб с ней так нянчились, заглядывали в глаза, предугадывали ее желания. Она сердито тряхнула головой. Что такого сделала эта девчонка, чтоб так привязать Рохлю к себе, чтоб он и спустя полгода помнил о ней и отправился ее спасать? Чем она лучше нее? Волосы пушистые и кожа мягкая? У нее бы тоже были красивые волосы, наверное, – если бы их отмыть как следует. А девчонка еще разговаривает так капризно, словно уверена в своей власти над ним. Тут Кошка слегка утешилась при мысли, что, если бы не экспедиция, Рохля, скорее всего, до сих пор сидел на Красной Линии, а эта его Яночка так и оставалась у бандитов.

– А вот интересно, что твой папочка скажет? – неожиданно язвительно спросила Яна. – Он ведь орал – никаких детей, нечего мутантов плодить! А по-моему, дело в том, что он просто меня терпеть не мог.

Теперь настала очередь Рохли скривиться.

– Вот только не надо про папочку. Я, может, его вообще больше не увижу. Ушли мы оттуда.