с двухсот метров и застыл с пробоиной в лобовой броне. — Всё, теперь только фугасы… Давайте, парни, или вы хотели жить вечно⁈ — весело заорал Глауберг своим подчинённым.

Шольке, в который раз приникший к биноклю, застыл. В клубах чёрного дыма, огибая подбитые танки, показались вражеские пехотинцы! Проклятье, только их ему сейчас не хватало! Уставшие и запыхавшиеся, пробежавшие почти километр по полю в полном снаряжении, французы жадно хватали ртом воздух и медленно брели к немецким траншеям, видимо, даже не замечая их.

— Пулемётчики и стрелки! Приготовиться к отражению пехотной атаки! — закричал он ближайшим солдатам, сидевшим в окопах недалеко от позиции «восемь-восемь».

Но те, в грохоте боя, не расслышали. Пришлось ползком пробираться к ним почти метров тридцать и передать по цепочке. Гюнтер решил остаться вместе с ними так как возле зенитки ему было делать нечего. Вот и найдётся, наконец, работа его личному «MP-38». За спиной каждые несколько секунд продолжало стрелять тяжёлое зенитное орудие. Шольке видел что фугасы, хоть и не всегда с первого выстрела, справляются с лёгкими французскими танками. Те, до этого почти не понёсшие потерь, теперь узнали на себе что такое германские снаряды в упор. Некоторых разрывало на части, оставляя только обугленные металлические обломки ходовой части. От других отлетали куски гусениц, заклинивало башни, выбивало приборы наблюдения, контузило экипажи… Особо удачный снаряд врезался под углом в подбитый средний танк как раз когда из-за него выбежали несколько французов. Взрывная волна и острейшие осколки буквально изрубили тела в фарш, оторвав некоторым конечности. Гюнтер заметил взлетевшие в воздух обломки винтовки и какие-то бесформенные клочья.

Но сегодня французы были явно в ударе! Сразу три «Somua» и один «B1 bis» сосредоточили дружный огонь на смертельно опасном для них орудии. Один из них получил фугас прямо в лоб и прекратил огонь, видимо, экипаж был оглушен попаданием. Но другие сделали своё дело. За спиной Шольке грохнули несколько взрывов, раздался какой-то скрежет и установка прекратила огонь! Всё, нет больше храбреца Глауберга и его зенитчиков… За «восемь-восемь» тут же отомстил «зубастик», перемещённый на новую позицию, искусно замаскированную чуть в стороне, и до сих пор, благодаря небольшим размерам, не обнаруженную, несмотря на возобновление огня. Один «S35 Somua», получив снаряд прямо в боковой люк, задымил. Следующий «гостинец» бесстрашного расчёта врезался под углом в длинный корпус тяжёлого танка но не пробил из-за рикошета, с визгом улетев куда-то. Ответ последовал тут же. «B1 bis» чуть довернул корпус и выстрелил из своего главного орудия в лобовой броне. Там где стояла «пятисантиметровка» взметнулся большой куст земли и огня… И через несколько секунд Гюнтер увидел только дымившуюся воронку без всяких следов противотанкового орудия. Теперь на южной окраине, ближе к дороге, у него оставался второй «зубастик», судя по звукам выстрелов ещё продолжавший сражаться.

На удивление, французские танки, лёгкие, средние и тяжёлые, остановились и стали стрелять с места, не рискуя продолжать атаку одни. Ждали пехоту? Или опасались что у немцев остались ещё ПТО? Беглый осмотр с помощью бинокля показал что Шольке и его людям, кроме подошедших пехотинцев, противостоят двенадцать лёгких танков разных моделей, семь средних «Somua» и два тяжёлых «B1 bis». Всё что осталось от сорока с лишним машин, наступавших на этом участке… Вот только уничтожить их Гюнтеру было уже нечем. Остальные танки были сожжены, подбиты или обездвижены. Эх, ему бы ещё парочку «пятисантиметровок»! Но увы…

Оказавшиеся в окопах четыре расчёта противотанковых ружей «PzB 38» и «PzB 39», те кто выжили когда французы разнесли их прежние позиции на верхних этажах окраинных домов, пользуясь тем что в дыму их плохо было видно, продолжали стрелять, целясь по гусеницам танков. Естественно, дым мешал и им самим, поэтому далеко не каждый выстрел попадал в цель, тем более и машины не всегда стояли неподвижно. Самый главный недостаток этих ружей — низкая скорострельность. Было бы у них заряжение сразу магазином то темп стрельбы мог быть гораздо выше.

А потом на них с рёвом побежали пехотинцы! Гюнтер предполагал что те скапливались за подбитыми машинами и только теперь, когда их собралось много, решились атаковать. А танки поддерживали их сзади, а не наоборот, вопреки обычной тактике. Наверное, французские танкисты, понёсшие большие потери при атаке, решили пустить вперёд пехоту чтобы те разделались с расчётами уцелевших ПТО, не зная что их больше нет. Как бы то ни было, надо встречать «гостей»! И он, выставив свой пистолет-пулемёт на наполовину раскиданный взрывами бруствер, закричал:

— Огонь по «лягушатникам», парни!!! — и дал первую очередь. — Если хотите жить то стреляйте до конца!!! А-а-а!!!

От немецких траншей до бегущих французов было от силы метров семьдесят и внезапный огонь эсэсовцев и солдат «Вермахта» был страшен. Сразу пять пулемётов, до поры до времени лежавших в укромных местах, накрытых плащ-палатками от земли, были выставлены наверх и дружно зарокотали, выплёвывая десятки блестящих гильз. Им вторили стрелки из винтовок.

Вражеские пехотинцы, получив такой горячий отпор, валились на землю друг за другом каждую секунду. Пули впивались в их тела, разрывая форму, пробивая шлемы на головах и расщепляя винтовки. Не выдержав такого сумасшедшего огня в упор, выжившие враги падали на землю, пытаясь спрятаться за любыми укрытиями, в том числе телами товарищей. В довершении всего среди наступающей цепи противника вспухли несколько небольших взрывов, внеся в их ряды дополнительную сумятицу. Это миномётчики, не дожидаясь приказа от Гюнтера, дождались своего часа и стали накрывать французов сотнями острых осколков! Молодцы, ребята!

На поле слышались многоголосые стоны и крики раненых… В дыму метались ошалевшие солдаты, потерявшие хладнокровие и бегавшие под пулями. Недолго бегавшие… Стрелки и пулемётчики меньше чем за минуту свалили всех таких «бегунов», в который раз доказав что паника в бою смертельно опасна.

Гюнтер устало усмехнулся, решив что может и получиться удержаться, если… Но тут же грязно выругался!

Танки, до этого не решавшиеся стрелять из-за того что перед ними были собственные пехотинцы, теперь открыли ураганный огонь и двинулись вперёд, пользуясь тем что солдаты залегли. Стрелок-ефрейтор, стоявший в траншее метрах в трёх от Шольке, выпустил из рук винтовку, глухо застонал и повалился на дно. В пулемётный расчёт справа попал танковый снаряд и от двух солдат осталось только красно-чёрное месиво, слабо шевелившее руками и ногами в предсмертной агонии. Ещё несколько его солдат повалились на дно траншеи, убитые или раненые…

И Шольке, до этого ещё надеявшийся что врага удастся удержать на окраине, отчётливо понял что это невозможно.