обвинительным заключением»[932]. Данное предложение не ново. Такой же точки зрения придерживается Е. А.Карякин[933], а Л. М.Володина делает лишь несущественное редакционное замечание, предлагая именовать названный документ не «защитительным заключением», а «заключением защиты»[934]. С этим трудно согласиться, поскольку параллельное расследование не было принято за основу построения состязательного уголовного процесса самим законодателем.

И всё же на первых этапах действия УПК РФ ряд авторов, признавая в целом необходимость новеллы о собирании доказательств защитником, не видели логического объяснения тому, почему такого же права лишён адвокат — представитель потерпевшего.[935] Представляется, однако, что если первая часть заявленного тезиса остаётся дискуссионной, то вторая в своей обоснованности не вызывает никаких сомнений — стоит лишь вновь обратиться к анализу ст. 6 УПК РФ.

Думается, законодатель сознательно не остановился на регламентации процессуальной формы собирания доказательств защитником, закрепив по большей части декларативное право на реализацию данного вида участия в доказывании с тем, чтобы оставить всё как есть. Иллюстративными в этом плане являются результаты опроса адвокатов: 27 % респондентов отметили, что принятие УПК РФ 2001 г. несущественно усилило защитительные позиции; 33 % опрошенных заявили о том, что УПК РФ 2001 г. нисколько не облегчил защитительную деятельность; 15 % адвокатов высказались ещё более категорично: они считают, что с принятием нового УПК РФ представлять интересы их подзащитных в уголовном судопроизводстве стало ещё сложнее. Лишь 25 % респондентов заявили, что новое уголовно-процессуальное законодательство существенно улучшило реализацию защитительных мер. Таким образом, законодатель и в этом вопросе остановился на полумерах, а практика оказалась абсолютно не готовой к восприятию достаточно робких, а иногда чересчур радикальных законодательных новелл.

Реформационные взгляды этого периода по вопросу о месте и роли рекомендаций по повышению эффективности защитительной деятельности первоначально вылились в концепцию «состязательной криминалистки», «криминалистки обвинения и криминалистики защиты». В этом ключе о подсистеме криминалистики — криминалистике защиты — вели речь Г. А.Зорин и Р. Г.Зорин: «Криминалистика защиты имеет собственную методологию, вытекающую из антиподов криминалистики обвинения, использует всю научную базу по раскрытию преступлений, но с противоположной точки зрения, с позиций защиты, центрированной на обвиняемом (подозреваемом)»[936]. Стало быть, единая наука имеет две принципиально разные методологии, две, можно сказать, антагонистические парадигмы. В этом высказывании, как в зеркале, отражается вся противоречивость взглядов ревизионистского направления, поскольку не может быть одной парадигмы у принципиально разных прикладных исследований, а следовательно, не стоит в данном случае говорить о двух криминалистиках. Кроме того, как нам представляется, в рамках данной концепции не находится места для тактики защиты интересов потерпевших профессиональным защитником. В этой части исследования трудно не согласиться с В. И.Комисаровым, который в своё время очень точно отметил, что «наука, имеющая своей целью борьбу с преступностью (имеется в виду криминалистика — ред.), не может и не должна разрабатывать программы (приёмы), направленные на противодействие расследованию в «лице» корпоративной деятельности адвокатов-защитников обвиняемого, подозреваемого. Ибо сегодня, в условиях разгула преступности, особое звучание приобретает не совершенствование тактики защиты от обвинения, а разработка криминалистами дополнительных средств, приёмов и методов по борьбе с преступностью, по защите граждан, их прав и законных интересов»[937].

И здесь нельзя не отметить, что первой по-настоящему серьёзной претензией на рассмотрение тактики профессиональной защиты в рамках предмета криминалистической науки можно считать защиту в 1998 г. кандидатской диссертации М. О.Баева на тему «Тактика профессиональной защиты от обвинения в уголовном процессе России».[938] В более общей по форме и содержанию работе О. Я.Баев и М. О.Баев справедливо отмечали, что «деятельность защитника по уголовному делу должна гарантировать непривлечение к уголовной ответственности невиновного, выявление всех оправдывающих и смягчающих ответственность подзащитного обстоятельств и назначение последнему при признании виновным справедливого наказания, независимо от деятельности лиц, осуществляющих уголовное преследование».[939] В то время в такой редакции задачи органов, осуществляющих уголовное преследование, не совпадали с задачами защиты только в части необходимости привлечения к уголовной ответственности виновных, поскольку данные ориентиры были общими для всего уголовного судопроизводства, стоит только ещё раз обратиться к содержанию ст. 2 действовавшего тогда УПК РСФСР. Собственно, на этом был сделан акцент в приведённой цитате с важным уточнением — «независимо от деятельности лиц, осуществляющих уголовное преследование». Очевидно, что когда возник вопрос о зависимости поведения защитника от позиции и поведения сотрудника органа, осуществляющего расследование преступления, то возникла необходимость разработки тактики и методики профессиональной защиты.

Венчает рассуждения профессора О. Я.Баева по этому вопросу тезис о том, что «в системе криминалистической тактики можно выделить… две самостоятельные подсистемы: тактика уголовного преследования (главным образом следственная) и тактика адвокатская (тактика профессиональной защиты от подозрения или обвинения в совершении преступления)».[940] Такая систематизация является в концепции О. Я.Баева логичным следствием общего авторского подхода к системе науки в целом: «Кстати сказать, подсистемы, именуемые условно «криминалистикой защиты» и «криминалистикой обвинения», нельзя сводить к «использованию положений криминалистики защитником и обвинителем в суде» — эти виды деятельности активно осуществляются и на досудебных стадиях уголовного процесса. Изучение обеих этих подсистем, так сказать, в единой связке, безусловно, обогатит арсенал как каждой их них, так и криминалистику как науку в целом»[941].

Не менее категорично высказывается о необходимости разработки криминалистической тактики защиты В. Н.Карагодин. Он считает бесспорным тот факт, что «в рамках криминалистики должны разрабатываться рекомендации для адвокатов-защитников, что сведения об их деятельности должны учитываться при разработке рекомендаций для дознавателей, следователей, прокуроров»[942]. Однако если вторая часть утверждения действительно не вызывает сомнений, то первая как раз и является более чем дискуссионной. В то же время В. Н.Карагодин (в отличие от Г. А.Зорина и Р. Г.Зорина) не видит необходимости в разработке отдельной автономной «криминалистики защиты»[943].

Исследование проблем тактико-психологического и методического обеспечения деятельности по защите профессиональными адвокатами частноправовых интересов в уголовном судопроизводстве является важным и даже необходимым направлением научных изысканий в силу следующих обстоятельств:

Стороне защиты законодатель уделяет особое внимание, поскольку именно профессиональному адвокатскому корпусу предстоит решение одной из важнейших задач — уравновешивание шансов обвинения и защиты в деле недопустимости привлечения к уголовной ответственности невиновных, т. е. лишение органов уголовного преследования монополии в этом направлении.

Появляются так называемые «заказные расследования», процветает пресловутый «институт коридорных защитников», т. е. псевдозащитников. Стоит лишь представить ситуацию с реализацией тактических приёмов изобличающего характера в присутствии так называемого «коридорного защитника»