— Джереми?

— Выходи, — приказал голос, напряженный и поэтому неузнаваемый. Джозеф вышел. Яркий свет, ударивший в лицо, ослепил его.

— О господи, это ты. Сулавейо, ты идиот, где ты шлялся? — Что-то щелкнуло и флуоресцентные лампы у них над головой включились, наполняя лабораторию, больше похожую на склеп, желтым светом. Перед ними стоял Джереми Дако с фонарем в руке, на нем был халат и незашнурованные ботинки.

— А это кто? — спросил он, увидев Дель Рея.

— Некогда знакомиться, — ответил Дель Рей. — Я друг. Там снаружи люди, плохие люди, они пытаются войти…

Голос Джереми был ровным и спокойным, но он был явно напуган.

— Я знаю, я подумал, что вы — это они. Я собирался спрятаться и постараться убрать одного из них, потом снова спрятаться. — Он показал им тяжелую ножку от металлического стола, которую сжимал в другой руке. — Если бы успел, я бы заклинил лифт. Думаю, сейчас самое время это сделать, давайте запихнем туда стол.

— Как ты узнал? — спросил Джозеф. — Как ты узнал, что снаружи люди? Как моя Рени?

— С твоей Рени все в порядке, более или менее, — ответил Джереми и добавил сердито: — Если ты так о ней беспокоишься, какого черта ты сбежал?

— Давай не будем, ты не моя жена! — Джозеф даже притопнул от возмущения. — Как ты узнал про людей у входа?

— Потому что я кое с кем разговаривал, и он сказал мне. Он друг, по крайней мере так говорит, — Впервые напряжение последних дней вырвалось наружу. Когда Дако снова заговорил, это был смирившийся с невероятным человек, только что видевший стаю крылатых свиней или узнавший, что в аду начался снегопад. — Сейчас он как раз на проводе. Он говорит, что его зовут Селларс. Хочешь с ним поговорить?

* * *

Кристабель устала, несмотря на то что проспала на заднем сиденье большую часть пути. Она не знала, где они находятся, но ей казалось, что папа возит их кругами. Они останавливались несколько раз, но всегда только в кемпингах или на парковках, которые не видны с дороги. Каждый раз папа выходил, обходил фургон и открывал отделение для запаски, чтобы поговорить с мистером Селларсом. Жуткий мальчик помалкивал, но слопал всю конфету», которую им дала мама на двоих, он слизывал шоколад с пальцев, будто никогда не ел конфет.

Они медленно ехали через город. Кристабель раньше здесь не бывала, но слово «Кортланд» было написано на многих витринах, поэтому она догадалась, что так называется этот город.

— Нам нужно остановиться на несколько минут, — сказал папа. — Мне нужно кое-что сделать. Всем оставаться в машине. Я ненадолго.

— Это то, зачем мы проехали всю Вирджинию, Майк? — спросила мама.

— Почти, я подумал, что ничего не случится, если мы поедем кружным путем. — Он смотрел в окно и молчал, потом вырулил на парковку. — Будь любезна, заправь машину, дорогая, — попросил он маму. — Расплачивайся наличными. Я вернусь через двадцать минут. Если я не вернусь через полчаса, поезжайте по этой улице до Туристской гостиницы. Там тоже плати наличными. Я найду вас там. — Он вдруг улыбнулся, к радости Кристабель, — она не любила, когда папа был слишком серьезен. — И не съешьте без меня все леденцы.

— Ты пугаешь меня, Майк, — сказала мама так тихо, что Кристабель еле услышала.

— Не волнуйся. Просто я… не хочу, чтобы мы сделали какую-нибудь глупость. Я пытаюсь во всем разобраться. — Он развернулся к Кристабель: — Делай, что скажет мама. Я знаю, что тебе не все понятно, но скоро все будет в порядке. — Он повернулся к мальчику: — Тебя это тоже касается. Слушай, что скажет сеньора и выполняй, и тогда все будет хорошо.

Он бросил ключи маме и вышел из машины.

Мама отправилась расплатиться за бензин к застекленной кассе, а Кристабель смотрела, как папа прошел через заправку и исчез. Она уже хотела отвернуться, когда снова увидела его с другой стороны парковки, он прошел к зданию с большой вывеской над входной дверью «У Джанретт». Ресторан выглядел так же, как многие другие, в которых она бывала, когда они путешествовали, на витрине были выставлены пироги, и Кристабель стала думать о еде. Папа вошел в центральную дверь. Как только дверь за ним закрылась, Кристабель стало грустно.

Все было так печально и непонятно. Она так радовалась, что папа и мама познакомились с мистером Селларсом и они хотели дружить, — она физически ощущала тот большой секрет как нечто живое у нее в животе, оно никогда не сидело спокойно. Но как только они познакомились, все изменилось. Они куда-то ехали, но никто не сказал ей куда, мама и папа по-прежнему часто спорили шепотом. Странно было и то, что мистера Селларса уложили в отделение для запаски позади автомобиля, он лежал там, свернувшись калачиком как египетская мумия. Кристабель видела мумию в сетепередаче, очень интересной и страшной, но когда мама заметила, что она смотрит передачу о мертвецах, она заставила ее выключить экран, чтобы ночью не снились кошмары. Сейчас было то же самое, только мистер Селларс был жив, но она не знала, радоваться ей или нет.

Мама долго разговаривала с кассиром. Возможно, они не хотели брать бумажные деньги, Кристабель ни разу не видела, чтобы мама платила наличными, но накануне отъезда папа получил целую кучу в банке, большую пачку купюр с картинками, как в старых мультиках.

— Похоже, твоя мама собирается сбежать и бросить тебя со мной, — заговорил Чо-Чо, сидящий сзади, — Ты просто приклеилась к окошку с тех пор, как она ушла. Что, боишься, что я тебя съем?

Она посмотрела на него, стараясь вложить во взгляд все свое презрение, но он лишь ухмыльнулся. Теперь, когда он был чистым и в новой одежде, он казался меньше и не таким страшным, но сломанный зуб по-прежнему нервировал. Ей казалось, что если мальчишка подойдет поближе, то укусит ее.

Вдруг она поднялась и распахнула дверцу фургона.

— Ты просто дурак, — сказала она мальчику, хлопнула дверцей и побежала к маме.

— Что ты хочешь, деточка?

Кристабель не знала, как объяснить свое поведение, поэтому сказала;

— Мне нужно в туалет.

Мама спросила кассира, и тот указал за угол здания. Мама нахмурилась.

— Я не хочу, чтобы ты шла туда одна, — сказала она. — А я сейчас занята. Видишь ресторан вон там? На котором написано «У Джанретт»? Иди туда и попроси разрешение воспользоваться их туалетом. Не разговаривай с незнакомыми, только со служащими за стойкой. Поняла?

Кристабель кивнула.

— Сразу же возвращайся. Я буду смотреть, пока ты не войдешь в дверь.

Кристабель поскакала через парковку, она один раз оглянулась и помахала маме. Фургон казался далеким и чужим, знакомая вещь в незнакомом месте, она снова подумала о мистере Селларсе, который лежал там в темноте.

В ресторане было людно, люди в коричневой униформе сновали между столиков, разносили еду, разливали напитки. Сиденья здесь были как раз такие, как она любила, полузакрытые кабинки, где можно переползать по сиденью из конца в конец. Папа страшно злился, когда она это делала. «Кристабель, — обычно говорил он, — ты девочка, а не шарнир. Сиди спокойно перед своей тарелкой».