Я не нашел лорда Голдена в его покоях. Вернувшись в свою комнату, я надел свежую рубашку и снял амулет, подаренный Джинной. Когда кошка Дьютифула атаковала меня, ее зубы оставили следы на двух бусинах. Раньше я их не замечал. Некоторое время я разглядывал ожерелье и вдруг понял, что все еще испытываю благодарность к Джинне за подарок. Она преподнесла мне амулет, потому что я ей нравился, вопреки моему Уиту. Эта мысль будет всегда отравлять мне воспоминания о Джинне. Я бросил ожерелье в угол шкафа.

Выходя из спальни, я столкнулся с лордом Голденом, который вернулся в свои апартаменты. После нашего разговора о перьях мы ни разу не виделись. Теперь он оглядел меня с ног до головы так, словно встретился со мной впервые.

– Рад, что ты чувствуешь себя лучше, Том Баджерлок. Однако тебе нужно еще немного отдохнуть, прежде чем приступать к выполнению своих обязанностей. Постарайся побольше спать, гулять и отдыхать. – Он говорил с каким-то странным придыханием, словно пробежал немалое расстояние.

Я поклонился, как положено слуге.

– Благодарю за заботу, милорд. Постараюсь должным образом использовать дарованное вами время. Сегодня я уже немного занимался фехтованием. Как вы верно заметили, пройдет еще несколько дней, прежде чем я смогу вновь исполнять свои обязанности телохранителя. – После небольшой паузы я добавил: – На кухне мне сказали, что вы послали мальчика, с приказом меня разыскать.

– Мальчика? О да, конечно. На самом деле я послал мальчика по просьбе лорда Чейда. И, честно говоря, успел об этом забыть. Лорд Чейд искал тебя, а когда оказалось, что тебя нет спальне, я отправил за тобой пажа. Кажется, он хотел с тобой поговорить. Я не… откровенно говоря, мы беседовали о… – Лорд Голден замолчал. Наступила тишина. А потом он сказал другим голосом, почти как Шут: – Чейд пришел поговорить со мной относительно одного вопроса, который он просил тебя обсудить с… Я хочу кое-что тебе показать. У тебя есть время?

– Я нахожусь у вас на службе, милорд, – напомнил я.

Мне показалось, что он ответит на мой выпад, но лорд Голден рассеянно скользнул по мне взглядом и сказал:

– Да, конечно. Тогда подожди немного. – Джамелийский акцент исчез.

Он направился в свою спальню и закрыл за собой дверь.

Мне оставалось только ждать. Подойдя к камину, я подбросил в огонь пару поленьев. Лорд Голден не появлялся, я уселся в кресло, заметил, что у меня отросли ногти, и принялся подрезать их ножом. Прошло еще некоторое время. Наконец, я встал, недовольно вздохнул, подошел к двери спальни и постучал. Возможно, я неправильно его понял?

– Лорд Голден, вы хотите, чтобы я продолжал ждать?

– Да. Нет. – Затем он неуверенно произнес: – Пожалуйста, зайди сюда. Но сначала убедись, что дверь в коридор заперта.

Дверь была заперта, однако я еще раз все проверил, после чего вошел в спальню. В комнате царил полумрак, он закрыл ставни. Несколько свечей озаряли лорда Голдена, который стоял спиной ко мне. На плечи он накинул простыню. Он оглянулся через плечо, и в его золотых глазах появилось выражение, которого мне еще никогда не доводилось видеть. Я успел сделать три шага, когда он негромко попросил:

– Остановись, пожалуйста.

Он приподнял волосы, открыв затылок. Простыня соскользнула вниз, обнажив спину, но свободной рукой он продолжал прижимать ее к груди. Я ахнул и неожиданно для себя сделал шаг вперед. Он вздрогнул, но остался стоять на месте. Едва слышным, дрожащим голосом он спросил:

– У нарчески такие же татуировки?

– Могу я подойти поближе? – с трудом выдавил из себя я.

Впрочем, в этом не было необходимости. Я сразу понял, что татуировки, если и не идентичны, то очень похожи. Лорд Голден судорожно кивнул, и я еще на шаг к нему приблизился. Он больше не смотрел в мою сторону. В спальне было тепло, но он дрожал. Экзотический рисунок начинался у основания шеи и полностью покрывал спину, исчезая за поясом штанов. Гладкую золотистую кожу украшали два сплетающихся змея и летящий дракон. Сияющие цвета с металлическим оттенком создавали впечатление, будто сама кожа пронизана золотом и серебром. Каждый коготь, чешуйка, зуб и сверкающий глаз поражали своей безупречностью.

– Очень похоже, – наконец заговорил я. – Вот только у тебя они плоские. А у нарчески один, самый крупный змей выделяется – такое впечатление, что он горит огнем. И мне показалось, что она испытывает сильную боль.

Лорд Голден судорожно втянул в себя воздух и, стуча зубами, с горечью проговорил:

– Ладно. Только я решил, что ее жестокость достигла своего предела, как она пошла еще дальше. Бедное, бедное дитя.

– А твоя татуировка причиняет тебе боль? – осторожно спросил я.

Он покачал головой, все еще не глядя на меня. Часть волос выскользнула из руки и рассыпалась по плечам.

– Нет. Во всяком случае, не сейчас. Но нанесение татуировки было необычайно болезненным. И потребовало много времени. Они заставляли меня находиться в неподвижности долгие, долгие часы. Впрочем, они постоянно просили прощения и пытались меня утешить. Но мне становилось только хуже, ведь эти люди относились ко мне с уважением и любовью. Однако они выполнили все ее инструкции самым тщательным образом. Так нельзя поступать с ребенком. Держать его, чтобы он не мог пошевелиться, и причинять нестерпимую боль. Ни с каким ребенком. – Он начал раскачиваться, его плечи опустились, голос стал отстраненным.

– Они? – очень тихо спросил я.

Его голос стал напряженным, лишившись всех оттенков, и Шут задрожал еще сильнее.

– Место, в котором я находился, напоминало школу. Учителя и все такое. Я рассказывал тебе раньше, помнишь? Мне удалось сбежать. Мои родители отправили меня в это средоточие гордости и печали, поскольку я был Белым. Мне пришлось проделать дальний путь. Они знали, что мы можем больше никогда не увидеть друг друга, но иного выхода не существовало. Моя судьба была предопределена. Однако учителя настаивали, что Белый Пророк уже есть. Она начала заниматься с ними, а потом ее послали на дальний север. – Он неожиданно повернулся и посмотрел мне в глаза. – Ты догадался, о ком я говорю?

Я мрачно кивнул. Мне стало холодно.

– Бледная Женщина. Советница Кебала Робреда во время войны красных кораблей.

Он ответил мне столь же мрачным кивком. И вновь отвернулся, устремив взгляд в темный угол спальни.

– И хотя не вызывало сомнений, что я Белый, мне не суждено стать Белым Пророком, утверждали они. Значит, я отклонение от нормы. Существо, рожденное не в том времени и не в том месте. Они завороженно наблюдали за мной, ловили каждое слово, записывали сны. Они высоко ценили меня и очень хорошо обращались. Они внимательно слушали все, что я говорил, но не более того. А потом она узнала обо мне и велела оставить там. И они повиновались. Позднее она приказала отметить меня татуировкой – и вновь они ее послушались.

– Почему?