Течение дней возвращалось в привычное русло, и часы, уходившие на восстановление сил, казались теперь потерянным временем. Больше всех за Алисию переживал Фермин, бросавшийся из одной крайности в другую, то принимаясь заранее оплакивать ее, то выступая в роли доморощенного целителя душ.

– Напоминаю, по словам поэта, месть – это блюдо, которое следует подавать холодным, – вещал он, словно прочитав ее дурные помыслы.

– Наверное, кто-то перепутал его с ахобланко[67]. Поэты обычно умирают от голода и совсем ничего не понимают в кулинарном искусстве.

– Пообещайте, что вы не собираетесь наделать глупостей.

– Я не собираюсь делать глупостей.

– Я хочу получить гарантии.

– Приведите нотариуса, и мы оформим обязательства в письменном виде.

– Мне хватает Даниэля с его недавно приобретенными преступными наклонностями. Представляете, я нашел у него припрятанный пистолет. Святая Дева Мария! Еще два дня назад я жил припеваючи и в ус не дул, а теперь прячу стволы, как анархист.

– Что вы сделали с пистолетом? – спросила Алисия с улыбкой, от которой у Фермина волосы встали дыбом.

– А что мне оставалось делать? Я перепрятал его. Туда, где его никто не найдет, естественно.

– Принесите оружие мне, – обольстительно промурлыкала Алисия.

– Ни в коем случае, только через мой труп. Вам я не доверил бы даже водяного пистолета, поскольку вы способны зарядить его серной кислотой.

– Вы понятия не имеете, на что я способна.

Фермин с огорчением посмотрел на нее:

– Начинаю подозревать, крокодилица.

Алисия вновь расцвела трепетной улыбкой:

– Вы с Даниэлем не умеете обращаться с оружием. Отдайте пистолет мне, пока не нанесли себе увечий.

– Для того, чтобы вы нанесли увечья кому-нибудь другому?

– Допустим, я пообещаю, что не причиню вреда тому, кто этого не заслуживает.

– О, если вы так ставите вопрос, то я непременно принесу вам ручной пулемет и пару гранат. Вы какой калибр предпочитаете?

– Я говорю серьезно, Фермин.

– Я тоже. Прежде всего вы должны вылечиться.

– Я вылечусь, если только выполню свой долг. И это единственное, что может обеспечить вам всем безопасность.

– Алисия, мне жаль огорчать вас, но чем дольше я вас слушаю, тем меньше мне нравится тон и содержание ваших разговоров.

– Принесите мне оружие. Или я достану его сама.

– Вы хотите снова умереть в такси, на сей раз по-настоящему? Или получить пулю на улице? Или загнуться в камере от рук мясников, которые ради развлечения разорвут вас на куски?

– Что вас на самом деле тревожит? Что меня убьют или будут пытать?

– Подобные мысли приходили мне в голову. Не поймите меня неправильно, но, между нами, уж лучше бы я умер сам. Как я могу зачинать детей и быть достойным отцом, если не в состоянии уберечь создание, жизнь которого мне поручили?

– Я не абстрактное эфемерное создание, и вы не несете за меня ответственность, Фермин. Кроме того, вы творили чудеса, спасая мне жизнь, и дважды вытащили из лап смерти.

– В третий раз может не получиться.

– Третьего раза не будет.

– Не рассчитывайте получить пистолет. Я лично уничтожу его. Разберу на части и выкину в гавани, чтобы их слопали рыбы-мусорщики, обжоры, плавающие у поверхности воды и питающиеся объедками.

– Даже вы не в силах помешать неизбежному, Фермин.

– В этом я мастер. Одно из искусств, где мне нет равных. Вторая – парные танцы. Спор закончен. Сколько угодно гипнотизируйте меня взглядом голодной тигрицы, мне ничуть не страшно. Я не Фернандито, и тем более не какой-нибудь простофиля, кого вы обводите вокруг пальца, натянув черные чулки.

– Вы единственный человек, кто может мне помочь, Фермин. Особенно теперь, ведь у нас в венах течет одна кровь.

– Таким манером вы протянете не дольше молочного поросенка в День святого Мартина.

– Ничего подобного. Помогите мне выбраться из Барселоны и дайте оружие. С остальными проблемами я справлюсь самостоятельно. В глубине души вы прекрасно сознаете, что для вас всех это наилучший выход. Беа меня поняла бы.

– Попросите пистолет у нее и послушайте, что она скажет.

– Беа не доверяет мне.

– С чего бы ей доверять?

– Мы теряем драгоценное время, Фермин. Что вы решили?

– Идите в задницу, и я не посылаю вас в ад лишь потому, что вы и так стремглав летите в пекло.

– С приличными девушками так не разговаривают.

– Если вы приличная девушка, то я пелотари[68]. Глотните своего зелья и возвращайтесь в гроб отсыпаться, а то, неровен час, натворите бед.

Когда Фермину надоедало спорить, он оставлял Алисию в покое. Она ужинала с Исааком, слушала его рассказы о Нурии, и как только старый хранитель удалялся, наливала себе рюмку белого вина (пару дней назад она обнаружила место, где Исаак припрятал бутылки, конфискованные доктором) и выходила из комнаты. По коридору Алисия пробиралась в зал с грандиозным сводом и там, в слабом сумеречном свете, каскадом струившимся сквозь стеклянный купол, останавливалась, созерцая зыбкие очертания огромного книжного лабиринта. Позднее, вооружившись фонарем, она углублялась в его галереи и туннели. Прихрамывая, Алисия поднималась к вершине храмового сооружения, обходила залы и развилки, которые вели к потайным кельям, пересекавшимся винтовыми лестницами или подвесными мостиками, очертаниями напоминавшие арки и контрфорсы. По пути она с нежностью касалась корешков книг – сотен тысяч, – ждавших своего читателя. Порой засыпала на стуле в одном из залов, встретившихся по дороге. Каждый вечер Алисия выбирала новый маршрут.

Кладбище забытых книг обладало своеобразной пространственной структурой, и дважды очутиться в одном и том же месте было почти невозможно. Временами она терялась в его коридорах, и ей далеко не сразу удавалось найти обратную дорогу вниз. Однажды ночью, когда первые проблески рассвета озаряли купол, Алисия вынырнула на вершине лабиринта, на той самой площадке, куда приземлилась, провалившись в дыру в куполе, в ночь воздушной бомбардировки Барселоны в 1938 году. Свесившись с помоста и заглянув в бездну, она заметила крошечную фигурку Исаака Монфорта у подножия лабиринта. Хранитель ждал ее в том же месте, когда она спустилась.

– Я думал, только меня преследует бессонница, – произнес он.

– Сон – удел мечтателей.

– Я заварил мансанилью, этот напиток помогает мне заснуть. Хотите чашечку?