Двадцатый век во многом создает образ художника, весьма свободного в своей личной жизни. Свобода в любви даже в какой-то мере соотносится со свободой в творчестве. Богемные подруги ассоциируются с музами, а свободная любовь становится необходимым источником вдохновения. Понятия морали для творческой личности изменяются, и истинный художник скорее будет скрывать свою счастливую семейную жизнь с одной супругой, детьми и внуками, а не беспорядочные связи, которые как раз и кажутся теперь нормой.

Русские живописцы, многие из которых тоже не отличались целомудрием и верностью в семейной жизни, все-таки не стремились выставлять свои похождения напоказ. Известно, что адептом свободной любви был Илья Репин, который только в браке состоял три раза, и первая жена развелась с ним как раз из-за многочисленных измен. Был завсегдатаем публичных домов Михаил Врубель, имел некоторые любовные приключения Валентин Серов.

Но все же биографы наших мастеров предпочитают исследовать их творчество, а не любовные похождения. Возможно, это не совсем правильно, поскольку и эта сторона жизни, как и все остальное в личности художника, накладывает свой отпечаток на его искусство.

Караваджо, Константин Сомов, Фрэнсис Бэкон… Разумеется, сексуальные пристрастия отражаются на творчестве художника, как и все остальное, что составляет личность человека.

Художников во все времена интересовали необычные проявления человеческой природы, в том числе и однополая любовь. Кое-кто не отказывался получить этот опыт на деле. Кроме того, в Древней Греции, которая была, начиная с эпохи Возрождения, эталонной страной для художников, гомосексуализм не считался извращением, а, напротив, воспринимался как высшее проявление любви, в котором нет плотской составляющей, а одно только духовное чувство.

С другой стороны, однозначно определить, кто из художников, особенно живших в прошлые времена, когда за гомосексуализм и прочие сексуальные отклонения в большинстве стран существовали различные наказания вплоть до смертной казни, принадлежал к гомосексуалистам, достоверно не всегда возможно.

В гомосексуализме подозревают, например, двух величайших мастеров Возрождения – Леонардо да Винчи и Микеланджело, но этому есть лишь косвенные доказательства.

Что касается Леонардо (1452–1519), то утверждают, что:

1. Он никогда не был женат, и нет никаких свидетельств о том, что у него вообще были связи с женщинами.

2. В 1476 году, когда художник жил во Флоренции, его дважды обвиняли в гомосексуальных связях, впрочем, доносчик остался анонимным и делу не дали никакого хода. Возможно, именно из-за этих обвинений Леонардо был вынужден переехать в Милан.

3. Леонардо был очень близок со своим учеником и компаньоном Франческо Мельци и долгое время делил с ним кров.

4. Зигмунд Фрейд, изучив все доступные ему свидетельства о жизни Леонардо, авторитетно заявил, что тот «был определенно гомосексуалистом».

Как можно видеть, ни один из этих фактов не тянет на серьезное доказательство. Похоже, даже при жизни Леонардо ни власти, ни церковь, которые, в целом, не слишком его жаловали, так и не смогли ни к чему придраться.

Претензии, предъявляемые к Микеланджело (1475–1564), сходны с тем, что говорят о Леонардо: он тоже никогда не был женат и имел довольно тесные связи с учениками. И, кроме того, Микеланджело любил теоретизировать на темы, связанные с высшей формой любовных отношений в ее античном понимании.

Искусствоведы замечали, что Микеланджело не очень охотно изображал женщин как в своих скульптурных, так и в живописных работах, к тому же они всегда получались у него несколько мужеподобными – крупными, крепкими, мускулистыми. Такими, словно художник никогда не видел ни одной женщины без одежды и рисовал их так же, как и мужчин, только приставляя выпуклую грудь, или же вообще старательно скрывая тело под складками и драпировками тканей. Впрочем, прямых свидетельств и доказательств гомосексуализма Микеланджело пока еще также не найдено.

КАРАВАДЖО. ВАКХ. ОК.1595—1596

О сексуальной ориентации Караваджо (1571–1610) тоже судят по косвенным признакам. Живя в Риме с 1592 по 1606 год, он пишет довольно много портретов симпатичных мальчиков с музыкальными инструментами в руках, что символизирует любовное влечение, или с фруктами, значащими сексуальную вседозволенность. Эти полотна обозначают гомосексуальные пристрастия и заказчиков Караваджо, в частности кардинала Франческо дель Монте, и, вероятно, самого художника. О кардинале дель Монте, например, сохранились воспоминания современников с рассказами о пирах, которые тот часто устраивал и на которые никогда не приглашали девушек, а только мальчиков, переодетых в женское платье.

Константин Сомов (1869–1939) принадлежал к совершенно другой эпохе – он был типичнейшим представителем искусства рубежа XIX и XX веков в России. Выпускник знаменитой гимназии Мая, откуда кроме него вышло немало представителей русской богемы гомосексуальной ориентации, юноша определился в этом отношении еще до окончания школы.

Искусство Сомова – утонченное, рафинированное, обращенное к прошлым эпохам, – вполне соответствовало духу «Мира искусства», а с другой стороны, отражало его внутренний мир. Между прочим, женщины на полотнах Сомова очень похожи на кукол, а молодые люди, вероятно, соответствуют его идеалу – они хрупкие, утонченные и довольно часто носят маски.

Одной из таких скандальных представительниц западной богемы была датская художница Герда Вегенер (в девичестве Готлиб) (1886–1940). В общем-то, ее можно считать вполне типичной представительницей западноевропейского модернизма 1910–1930-х годов, чьи полотна и графические композиции линеарны и исполнены в приглушенных тонах. В сущности, Вегенер вполне вписывается в тогдашний общеевропейский художественный мейнстрим. Необычной для того еще дотолерантного времени была тематика ее работ: композиции на темы лесбийской любви.

ВЕГЕНЕР. ДВЕ ПОДРУГИ, КАПРИ. 1921