Он знал, что Крожер теперь в море, по крайней мере за сто миль от берега.

В гостиницу Паркера, на которую им указал сторож, ночные посетители почему-то не явились.

— Что бы это могло значить? — спрашивал себя дон Грегорио. — Не знает ли чего-нибудь об этом тот матрос, который теперь на «Кондоре» помощником капитана? Надо будет спросить у него, как только поеду на чилийский корабль.

Впрочем, он не слишком надеялся получить и там сведения. У него явились подозрения, не имевшие отношения к военному фрегату. В деле, казалось ему, должны быть замешаны Франциско Лара и Фаустино Кальдерон.

Из письма Крожера, доставленного ему через Гарри Блью, где были изложены все подробности нападения на офицеров, у него сложилось соответствующее мнение об этих двух людях. Если они пытались убить и ограбить английских офицеров, то почему они стали бы щадить всякого другого? Стараясь проникнуть в дом, они, конечно же, рассчитывали поживиться золотом. Перебирая все это в голове, он не мог не радоваться, что эти планы расстроились. Желание покинуть страну, где ему грозило столько опасностей, становилось все сильнее.

Даже в городе нельзя было считать себя в безопасности. По улицам Сан-Франциско смело разгуливали разбойники и грабители, нередко в компании с теми судьями, которые их потом должны были судить. За стойками в кабаках и трактирах преступники пили с полицейскими, а те или охраняли их свободу, или помогали скрыться после суда, разыгранного только для отвода глаз. Калифорнийское золото покоряло всё и всех. За своих дам Грегорио не опасался. В гостинице им хотя неудобно и скучно, но они там в безопасности. Посетители гостиницы Паркера хотя и грубый, невоспитанный и дерзкий народ, но не наглый. Одного обидного слова или движения достаточно, чтобы виновный тотчас же был наказан. О них дон Грегорио и не беспокоился. Но его мучает мысль, что его золото без присмотра, и на «Кондоре» ему угрожает опасность. Стоит только распространиться слуху, что оно там, как найдутся отважные грабители, которые украдут его у чилийского капитана, да еще, пожалуй, чтобы скрыть следы преступления, сожгут и его судно.

Вот почему бывший землевладелец нанял через посредство обязательного Сильвестра шесть верных слуг и поселил их на «Кондоре», пока не наберется экипаж. Стоило это недешево, но нечего было жалеть денег, чтобы спасти целое состояние.

Пока еще нет ни одного матроса. Никто не хочет плыть в Вальпараисо, несмотря на объявленное двойное жалование. Матросские койки на «Кондоре» пусты. Есть только шесть грузчиков, которые и сами не знают, зачем они тут. Впрочем, они не выражают любопытства, получая ежедневно по десять долларов. А экипаж состоит из капитана, его помощника и повара.

Дон Грегорио становится с каждым днем все нетерпеливее и постоянно советуется с Сильвестром. Однажды он сказал ему:

— Увеличьте жалованье. Наймите людей во что бы то ни стало.

Агент поместил второе объявление, предлагая тройное жалование желающим поступить на хорошее судно и обещая прекрасный стол и большое количество грога.

К концу второго дня после помещения объявления на палубе «Кондора» стали появляться матросы. Они приходили по одному, вдвоем, втроем и, наконец, их набралось десять человек. Все были разных национальностей, говорили по-английски, по-французски и по-датски. Большинство — испанцы или испано-американцы, вероятно, потому, что «Кондор» чилийское судно. Как и язык, разнообразны лица, но есть нечто, что роднит их всех и делает похожими друг на друга: все они производят отталкивающее впечатление. Одни — потому, что мрачны от природы, другие — из-за распутной жизни. На лицах — следы пьянства, слезящиеся, налитые кровью глаза, фонари под глазами, свежие рубцы на щеках. Есть и такие, что еще не протрезвились и ходят по палубе, раскачиваясь во все стороны.

Капитан при иных обстоятельствах не взял бы ни одного из них. Но теперь все без исключения приняты. Лантанас знает, что выбирать не из чего. Без них он не может выйти в море, и «Кондор» рискует простоять на якоре еще многие недели, а, может быть, и месяцы.

По прибытии на судно капитан немедленно внес их имена в корабельную книгу, а Гарри Блью каждому указал его место. Один из матросов, испанец Падилья, представил аттестат с корабля, где он служил раньше, и был назначен младшим помощником.

Кроме этих десяти никто не явился. Даже такое огромное жалование не было в состоянии выманить еще кого-нибудь из кабаков. Экипажа было явно недостаточно для управления чилийским кораблем, и капитан «Кондора» отложил отъезд еще на день, но нанять еще кого-либо так и не удалось.

Тогда Лантанас решился идти с теми, кто есть. Другого выхода не было. Осталось лишь сделать запасы, закупить провизию, самую лучшую и самую свежую, какую только можно достать в Сан-Франциско, потому что тот, кто дает на все деньги, не заботится о цене, а только о том, чтобы все было самого лучшего качества.

Наконец, все готово, и «Кондор» ждет только пассажиров. Каюты прекрасно меблированы, а самая лучшая из спален ждет красавиц — дочь и внучку дона Грегорио.

Глава XXXVI

ПРОЩАЙ, КАЛИФОРНИЯ!

Яркое солнце взошло над Сан-Франциско в последний раз для дона Грегорио Монтихо в Калифорнии. Едва диск дневного светила поднялся над куполообразным силуэтом Монте-Диабло, бросив сноп своих лучей на залив, от городской пристани отвалила лодка и направилась к чилийскому кораблю, который вывесил сигнал к отплытию. В лодке есть и посторонние люди: большая компания мужчин и дам, которые провожают отъезжающих, чтобы в последний раз пожать им на палубе руку.

Покидая Калифорнию, бывший помещик оставляет здесь немало друзей и между ними тех, кто будет еще долго вспоминать о Кармен Монтихо и Иньесе Альварес.

Судя по всему, девушки не огорчены отъездом. Надежда на свидание в Кадисе окрыляет обеих.

Лодка подошла к кораблю и причалила к борту. Капитан Лантанас встречает пассажиров и их друзей на трапе, а его помощник помогает им взойти.

Среди дам Гарри Блью замечает тех двух, которые поручены его попечению, и относится к ним с исключительной предупредительностью. И пока нежные пальчики в перчатке находятся в его мозолистой, грубой руке, он произносит про себя обет всегда быть около них в трудную минуту, если таковая выпадет на их долю.

На палубе стол заставлен закусками. Уезжающие и провожающие усаживаются.

С полчаса веселого общения, легкой болтовни, хлопанья пробок и звона стаканов, затем пять минут более серьезного разговора, а там поспешные пожатия рук, и все быстро торопятся в лодку; вот она уже отваливает с