Минуту ошарашенно наблюдая за Владом, она снова поднесла с опасением мобильник к уху, и через мгновение произнесла с явным раздражением:

— Ничего страшного, любимый, — на этом слове она сделала умышленное ударение. — Это всего лишь Хабаров. Ну да, да, муж, а кто же еще!.. А я знаю?! Это ты у него спроси, как он тут оказался?! Хорошо! Непременно! Ага… Так… Сделаю! Пока, жду…

Она с явным облегчением закончила разговор. Спрятала мобильный обратно в сумочку и только тогда обратила на Хабарова весь свой нерастраченный гнев.

Боже! Чего он только в те минуты от нее не услышал! И оскорбляла, и унижала, и угрожала.

А Хабаров слушал и недоумевал.

Ведь ни стыда, ни совести нет у бабы! Казалось бы, уместнее извиниться, а она в ор!

Нервы сдали, когда она обозвала его дрянью. И не просто дрянью, а ничтожной дрянью, о которую ей даже ноги гадко вытереть. Или что-то типа того.

Не она, стало быть, дрянь? Не она, что, выбравшись из супружеской постели, спешит на встречу с любовником и, отослав его до времени, тут же звонит следующему! Не она дрянь, а он!

И, не выдержав, он ее ударил. Раз, другой, потом третий.

Это Олеське он по ушам ездил, будто бы по щекам свою неверную супругу отхлестал. Врал он этой доверчивой до тошноты девчонке. Безбожно врал.

Бил свою Маринку Хабаров основательно, с остервенением, со знанием дела. А когда она упала, зарываясь окровавленным лицом в снег и продолжая по инерции поливать его на чем свет стоит, припечатал еще в бок ботинком.

Маринка откатилась по снегу, до самого здания, где отчетливо виднелся накатанный автомобильный след. Застонала, перевернулась, отряхнула окровавленное лицо от снега и начала подниматься. Оперлась голыми руками о стену ангара, подтянулась. Встала, неуверенно пошатываясь, и снова бросила ему в лицо:

— Дрянь! Убирайся!!!

Хабаров ушел. И бродил потом по улицам своего микрорайона неизвестно сколько. На часы не смотрел. До времени ли, когда все — жизнь закончилась только что.

Для чего-то забрел на эту остановку.

Нет, не так.

Он с вполне определенной целью туда забрел. Хабаров на остановке принялся читать объявления, расклеенные повсюду. Читал и обрывал трепещущие лепестки надрезанной бумаги с напечатанными на них телефонными номерами. Обрывал и складывал в карман, намереваясь заняться всерьез поиском жилья. Не все же время он будет жить на даче, принадлежащей неизвестно кому. И тут эта девица.

Наступила ему на ногу. Принялась извиняться. А потом и вовсе поволокла к себе домой. И ведь он, вопреки всем законам собственной логики, поплелся за ней. Поплелся, надеясь неизвестно на что…

Они снова стояли в пробке. Только-только, казалось, рассосалось. Только медленно, почти пешим шагом, машины двинулись вперед, как снова впереди затор.

Андрюха снова запаниковал, снова набрал полную грудь воздуха, намереваясь обрушить очередной шквал своих неконтролируемых эмоций на Хабарова, поскольку тот сейчас был единственным слушателем, как у него в кармане запрыгал телефон.

— Черт! Ну, кому я опять понадобился?! — зарычал Анохин, правда, с заметным облегчением, наверное, ругать местные власти вместе с зимой, холодами и снегопадами ему уже изрядно поднадоело. — Да, Ритуль, да! Чего звонишь? В пробке мы! В пробке на Авиаторской! А хрен его знает, сколько мы здесь простоим! Ну… С Владом мы, Ритуль… А его вот только подброшу и сразу домой. В бар?! О чем ты! Какой бар, милая?! Домой! Только домой! Хабарова куда?

Рита — третья и последняя пока жена Андрея Анохина — Хабарова не любила. Не потому, что тот к ней ровно, без особых эмоций, относился, как ко всем предыдущим Андрюхиным женам. А потому, что относился как раз слишком ровно. Как ко всем предыдущим Андрюхиным женам.

Она же не как все! Она же — Маргарита — была особенной! Почему же к ней, как ко всем?! К ней надо относиться как-то по-другому, как-то особенно, как к самой любимой, самой единственной, самой неподражаемой. И, следуя непонятно каким соображениям, Рита возомнила, что Хабаров страшно не рад последнему браку своего друга. Не рад и всякий раз старается напакостить. Отсюда и ее нелюбовь, граничащая с неприязнью.

— Слышь, Влад, она это… Тебя зачем-то требует, — виновато пробормотал Андрей, протягивая Хабарову свой мобильник. — Говорит, что это срочно. Я что-то не понял.

С Ритой Владу говорить страшно не хотелось. Сейчас вцепится, начнет расспрашивать: куда и зачем его везет Андрюха. И почему это Влад сам не на машине, если таковая у него имеется в наличии. Раз не за рулем, пьяный, значит, а раз пьяный, значит, и мужа ее, ненаглядного, сумеет склонить. Ее логике можно только позавидовать.

Трубку к уху Влад прислонил с неподдельной мукой на лице. Друг ему сочувствовал, немедленно приблизив свое ухо к хабаровскому и насторожившись. На тот самый случай, чтобы ввязаться, когда понадобится его помощь.

— Влад, привет, — быстро проговорила Рита, непривычно опустив все имеющиеся у нее в арсенале шпильки. — Ты был дома?

— Здравствуй, Рита, — осторожно ответил Хабаров, не зная, как ему воспринимать незнакомую ему прежде озабоченность в ее голосе. — Нет, дома я еще не был.

— Значит, ты ничего не знаешь?! — ужаснулась вдруг Рита. — Боже, какой кошмар!!!

Андрюха едва слышно поцокал языком, вытянул губы вперед и закивал головой с недоверием. Что могло означать: ага, давай, давай, заливай дальше.

Но Владу, в отличие от друга, так весело не было. Он тут же разволновался и совсем уже по-другому заговорил:

— Что там кошмарного, Ритуль? Что-нибудь с Венькой? Тебе теща моя звонила? Что там, не томи, говори!

— Мне и в самом деле звонила твоя теща, Владик, — тут Рита вполне отчетливо сплюнула, она эту бабу и сама еле выдерживала. — С Венькой твоим все в порядке. В относительном, правда. У него сейчас истерика.

— Истерика?! — закричал он, уже пугаясь по— настоящему. — В связи с чем?! Господи! Ты можешь говорить по-нормальному, Маргарита?! Что случилось? Что-нибудь с Маринкой?!

— Да, с Мариной… — Рита судорожно вздохнула, ей, кажется, и в самом деле нелегко было говорить, и не было в ее голосе никакого лжетрагизма и излишней театральности, напрасно Андрюха так.

— Что с ней?! — это заорали они уже оба, призывая ее к ответу. — Что?!

— Владик… Будь мужественным… — пробормотала она и тут же всхлипнула виновато. — Боже, какое дерьмо я несу?! При чем тут это?.. Маринку твою убили, Владька! Убили, переломив ей позвоночник! Сегодня днем ее нашли за ангарами машиностроительного техникума мальчишки из этого учебного заведения! Ее лицо было все в крови, а шея сломана. Какой ужас, Владик! Что теперь будет!!!

Сима Садиков не знал плакать ему или смеяться. Ликовать или горевать. То, что оказалось у него в руках, было по-настоящему взрывоопасным. Он даже не знал, как ему это расценивать. Это было все равно что держать в руках гранату с выдернутой чекой. И граната эта, с одной стороны, гарант твоей безопасности, а с другой — верная погибель. Оставалось в такой ситуации что? Правильно! Верить в удачу и действовать наугад. А вот с удачей как раз у Симы в три последних дня начали случаться полнейшие провалы.