Он рассмеялся и провел мозолистым пальцем по ее нежной щечке.

— Ваша интуиция советует вам бежать, не так ли? Она не подводит вас, малышка! Но уже слишком поздно, мой цветочек, и когда-нибудь вы перестанете быть такой недотрогой! — Не давая ей сказать хоть слово в ответ, он наклонился и крепко поцеловал в губы. — Пожелайте нам удачи, мой прелестный бутон!

С этими словами он удалился, оставив ее приходить в себя и содрогаться от мрачных предчувствий. Кто, по его мнению, должен был овладеть «прелестным бутоном»? Скорее всего он имел в виду Фицроджера. И она вдвойне, даже втройне порадовалась своей «беременности».

А когда Фицроджер подошел и сел рядом, она дерзко спросила:

— Милорд, скажите, честны ли ваши намерения?

Он задумчиво посмотрел на нее.

— Я вроде бы собираюсь вернуть вам ваш замок, разве не так?

— А что потом?

— Хотите, я сейчас же сяду на коня и вернусь домой? — спросил он, посмотрев ей в глаза.

— И вы сделаете это, если я скажу «да»?

Она услышала, как звякнули его латы, когда он пожал плечами.

— Конечно, нет. Какой в этом смысл? Уорбрик вернется. Вы снова ударитесь в бега. И я снова окажусь под этими стенами. Моим людям тренировка пойдет на пользу, но вот ваши ноги не выдержат такой нагрузки.

Имоджин тут же захотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым.

— Но что же тогда вы собираетесь делать?

— Это ваш замок, леди Имоджин. А я всего лишь ваша карающая десница.

Это прозвучало весьма утешительно, вот только его низкий голос предательски вздрагивал от сдерживаемого смеха. А она могла предложить ему только одно.

— Тогда мне придется просить вас оставаться в замке до тех пор, пока я не смогу организовать его защиту.

— Я весь к вашим услугам, миледи. — Он встал, поклонился и вернулся на наблюдательный пост.

Имоджин смотрела ему вслед. Она только что сама предложила ему править своим замком. Наверное, у нее действительно куцые мозги. Но с другой стороны, как она ни ломала голову, другого выхода она не находила. Разве что сам король явится на ее защиту.

Остатков ее самостоятельности едва ли хватит, чтобы успеть обзавестись мужем по собственному выбору, прежде чем король успеет назвать своего кандидата. Но на кого мог бы пасть ее выбор?

И она снова с отчаянным упорством обреченной стала перебирать список претендентов. И снова не нашла никого достойного. В свое время отец отдавал предпочтение двум рыцарям: лорду Ричарду из Йелстона и графу Ланкастеру.

Лорд Йелстон был грубым и вспыльчивым мужчиной. Он давно разменял четвертый десяток и успел похоронить двух жен. Одну унесла моровая язва, другую — болотная лихорадка, так что на нем вряд ли лежала ответственность за их печальную судьбу, но и хорошего в этой истории было мало. Лорд Ричард заслужил уважение ее отца благодаря своей отваге и неподкупной честности, но даже лорд Бернард вынужден был признать, что этот человек никогда не научится уважать женщин. Лорд Ричард искренне полагал, что женщина отличается от мебели в его замке только тем, что способна рожать сыновей. Их у него было целых трое, причем первенец был старше Имоджин.

Граф Ланкастер был не намного моложе, зато гораздо утонченнее. Он вырос в роскоши и обладал немалой властью. Он даже был советником у прежнего короля. Как кавалер он нравился ей больше, чем сэр Ричард. И тем не менее Имоджин что-то в нем настораживало. Она не верила, что он действительно отважный и благородный человек, каким и полагается быть рыцарю.

Она припомнила всех прочих претендентов на ее руку, но больше не нашла никого, достойного внимания. Возможно, она зря ломает голову и ей следует просто подождать, кого выберет для нее король.

Но она совсем не знала Красавчика Генриха, да и мысль о том, что один чужой человек станет распоряжаться се душой и телом, препоручив ее другому чужаку, заставила Имоджин содрогнуться от ужаса.

Она постаралась взять себя в руки. Сколько времени потребуется де Лайлу, чтобы подкрасться к стене и проникнуть в потайной ход? Они двигались осторожно, ведь захватчики наверняка следят за подступами к замку, а луна набрала уже три четверти и светила довольно ярко. Правда, ее почти все время закрывали густые облака, но иногда она выглядывала в просвет между тучами, и тогда крепость и ее окрестности заливал яркий белесый свет.

Наверное, их вылазка займет не один час.

И все это время ей предстояло ждать и ничего не видеть и не слышать, кроме приглушенных голосов солдат, шороха ночных зверушек и уханья совы, вылетевшей на охоту. Этих часов ей хватит, чтобы сойти с ума от неизвестности. В конце концов дело дойдет до того, что она сама откажется от наследства и отцовской земли — лишь бы на ее совести не было нового кровопролития.

Внезапно ее смятенные мысли наткнулись на одну деталь, похороненную глубоко в памяти. Она резко села.

— О Господи!

Фицроджер услышал ее сдавленное восклицание и тут же подошел к ней.

— Вам плохо?

— Нет! — Она в отчаянии вцепилась в холодную сталь его наручей. — Я забыла! И как только я могла забыть?!

— Успокойтесь! — Он осторожно высвободил руки и обнял ее за плечи. — О чем вы забыли?

— Ловушка! — в ужасе выдохнула она, подумав о веселом, улыбчивом де Лайле. Ведь он наверняка угодит в нее первым! — Ловушка! Отец соорудил ее всего два года назад, когда стал подозревать, что наша тайна раскрыта.

— Что за ловушка? — Его суровый голос ранил Имоджин в самое сердце.

— Опрокидывающаяся плита. Если наступить на нее, человек провалится в каменный мешок. — Она ощутила, как Фицроджер напрягся. — Но это еще не все! Она соединена с набатным колоколом, и в замке поднимется тревога! — Она боялась взглянуть ему в лицо.

Он резко убрал руки с ее плеч. Пожалуй, даже оттолкнул ее от себя.

— Как ты могла забыть об этом?

— Она сделана совсем недавно, — пролепетала Имоджин, чуть не плача. — И я еще ни разу не была в потайном проходе с тех пор, как ее устроили. Я рассказала все так, как запомнила сама… Но еще не поздно, и если кто-то поспешит им вдогонку, то наверняка успеет их предупредить!

Он уже стаскивал с себя кольчугу и войлочный подкольчужник.

— Говори, где эта плита и куда нельзя наступать! И не вздумай опять что-то забыть!

— Но разве вы не будете ждать их здесь?..

— Я видел план и выучил его наизусть. Рассказывай и не трать времени даром. — Он уже разделся до лосин и туники и теперь натирал грязью лицо.

— Там, где кончается скала и начинается каменная кладка, — торопливо заговорила Имоджин, — в стене справа, на высоте плеча, сделаны три вертикальные насечки. Если тот, кто идет первым, проведет рукой по стене, то нащупает еще три такие же насечки. Он должен поставить ногу точно под ними. А затем сделать еще шаг точно такой же длины. Здесь нет ничего трудного — нужно просто идти как обычно. Ловушка рассчитана на то, что в темноте человек начинает шаркать и укорачивать шаги. — Никогда в жизни Имоджин не испытывала такого стыда за свою беспечность. — Простите! Честное слово, мне жаль! Мне понравился сэр Реналд!