Прочие статьи не так примечательны: немного о прибытии в Гольх мэра соседнего города Норкхэмма с семьёй, немного об открытии нового ресторана в центре, немного о предстоящей демонстрации изобретений Адама Негинва на площади Париса и ещё полно всего о самой разной ерунде.

В целом… меня ожидаемо не впечатлило. Стандартный набор: политика, кровь, веселье и интересное. Я не успел шлёпнуть сложенный номер на стол, как зашевелился молчавший до сих пор Истер:

– Август… – окликнул меня он.

Чего ему там, интересно, надо.

– Я здесь, Истер, и внимательно тебя слушаю, – вернув газету на прежнее место, ответил я.

– Ты сегодня пойдёшь испытывать Дикобраза?

– Хочешь поиграть?

Истериан состроил своё самое недоумённое выражение лица и удивлённо захлопал глазами, как бы говоря: «Как ты мог такое подумать?» Но в случае с долговязым плутом логичнее задаться вопросом: «Как можно подумать что-то другое?»

– Я лишь тестирую твои изобретения и помогаю выявлять дефекты, – серьёзнее некуда сказал Истериан.

– Все дефекты – у тебя в голове, – обрезал одной фразой все дальнейшие разговоры в данной области.

Но это только я один думал, что смогу заткнуть друга…

– Без моих нестандартных проверок изобретения будут несовершенными! – продолжил гнуть своё Истер.

– Несовершенными, зато целыми. И не называй своё безрассудное баловство проверками: стрелять с колокольни по улице – это вершина кретинизма, а не нестандартная проверка!

– Я проверял разброс пуль пистолета, только и всего!

– А когда ты спрыгнул с колокольни с Харибдой на автокарету?

– Проверял, пробьёт ли она крышу на большой скорости!

– Ты весь экипаж смял на большой скорости!

– Август, по-моему, ты просто боишься, что я испорчу твоё оружие, – обиженно поджал губы Истериан.

Вот это уже слишком!

– Я боюсь, что ты испортишь город! – взревел я на товарища, который в очередной раз довёл меня до белого каления, самым непостижимым образом не делая для этого ничего сверхнеадекватного.

Громогласный крик остудил пыл полукровки – с растерянным видом ребёнка, потерявшего в громадной толпе маму, он застыл, несколько сжавшись, и даже немного отсел подальше. Он, естественно, меня не боится. Даже в гневе я мало что могу ему сделать, да и, в общем-то, не собираюсь. А что друг способен опешить от простых, хоть и гневных, слов, – сущая неправда. Истериан слишком прост и наивен, чтобы вообще чего-то бояться…

Отчего-то мне кажется, это делает его чуть менее похожим на человека, коим он, как и ваш покорный слуга, не является…

Но кто он точно – так это круглый идиот. Жаль, что приходится с этим мириться: не терплю глупость, потому что любой изъян в человеке существует сам по себе, а глупость рождает их все разом. Но было бы неправильным назвать Истера глупцом – это не так. Он – лентяй, он просто ленится быть умным, со всеми вытекающими.

– Так ты пойдёшь на полигон? – невозмутимо продолжил Истериан.

– Дикобраз ещё не готов, – глухо отрезал я.

– Но экзорцисты уже хотят его купить! – припомнил мой товарищ письмо красных.

Настроение ещё сильнее ухудшилось.

– Странно, как они вообще про него узнали, – я испытующе уставился на собеседника, логично предполагая, что тот может оказаться злополучным стукачом.

Истериан прозрачного намёка не понял, пришлось спросить напрямую:

– Ты не думал никому болтать?

– Конечно же, нет! – отмахнулся мой друг, – За кого ты меня принимаешь?

– За ветреного, безответственного вертопраха, коим ты, даже не смей отпираться, являешься! От тебя чего угодно стоит ожидать! Опять напился в пабе да растрепал неудачно подвернувшемуся экзорцисту.

– Ты злишься на меня? – ответно нахмурился Истер.

– Просто спрашиваю, – прокряхтел я, стараясь унять зарождающуюся бессмысленную перепалку.

Истериан меня в данном стремлении поддержал, просто разгладив черты лица и заткнувшись. Опять же, сказывается благоприятная уютная атмосфера гостиной, в которой хочется вести себя намного сдержаннее и спокойнее. В любом другом месте мы бы давно уже орали друг на друга, стараясь вбить в упёртую голову собеседника своё мнение. Дальше словесных перебранок никогда не заходит, так что это у нас в порядке вещей. Лишь Арика расстраивается…

К полудню, когда даже самый ленивый представитель рода людского отрывает тушу от кровати и плетётся по делам, выбираясь на улицу, естественно, сырую и гнилостную, в то время, когда я только закончил утреннюю прогулку с Хорисом, радовавшимся, словно щенок, предоставленной разминке затёкших от домоседства ног, в то время когда у каждого есть, чему с пользой посвятить себя, кто-то посвятил себя не самому радующему меня делу – кто-то постучал в нашу дверь.

Я не люблю посетителей моего укромного уголка в безнадёжно меланхольном Гольхе по двум причинам: во-первых, я ненавижу всех, кто посещает меня без причины (к счастью, таких единицы), и, во-вторых, причины, по которым приходят посетители, мне не нравятся в девяти из десяти случаев. И ещё двуногие свиньи загаживают ступеньки!

Я лелею мечту, что наступит день, когда ко мне, на крыльцо дома 69 улицы Саренз, вздумает подняться самый жуткий отморозок на свете, такой, кого не будет жалко совершенно никому. А я буду к этой встрече взведён настолько, что вся ненависть к непрошенным гостям сконцентрируется именно на этой персоне. Я сниму с крючка инертное гладкоствольное ружьё, пылящееся над дверью в мастерской, открою дверь, наставлю на мерзавца дуло… и весь мой скопившийся гнев разлетится по округе, как разлетится огненная дробь, как разлетятся ошмётки несчастного…

Я жесток и не думаю этого отрицать, но и не думаю этим гордиться.

Истериан тихо сидит в кресле, изучая программу субботних скачек на Фурицком ипподроме, и совершенно не реагирует на громкий стук в дверь. Вновь молотят изо всех сил, не щадя двери и кулаков (за дверь я беспокоюсь больше). Если это уже второй демон за два дня, то это что-то новенькое: обычно приходится неделями сидеть без работы.

Посмотрим…

Арика уверяет меня, что ей несложно, но я категорически запрещают ей открывать кому бы то ни было дверь. На то есть свои причины. Позже я о них, может быть, расскажу, а сейчас меня ждёт неизвестный, который, судя по силе ударов, может от нетерпения и петли свернуть…

Тогда ружьишко я достану именно сегодня.

Когда я открыл дверь, то обнаружил на пороге абсолютно невыразительного мужичка средних лет с щуплыми бакенбардами и узким носом. Не особо высокий, не шибко широкий в плечах, не толстый, но и не худощавый. Обычный такой житель Гольха, обычный мужчина, совершенно обычный экзорцист. У меня на пороге стоит красный. Это что-то новенькое, так как звать меня на подмогу ничего не могущим красным приходят сантибы, а высокомерные гордецы до подобного не опустятся, что вы, что вы…