— Ты слышал, он не спешит эти-то деньги отдавать, торгуется. Может, у него их нет? — Алексей вопросительно посмотрел на Катю.

— Есть у него деньги, есть, и мы их у него выбьем, — пообещала девочка. — А если вам еще доллары понадобятся, то возьмете меня в заложницы еще раз. Отец как раз к этому времени еще наворует. Может, вы и мне велосипед купите, а то я давно его прошу, а он жадничает, обещает и не выполняет. А я так велосипед хочу, я ведь на нем кататься не умею, и плавать тоже не умею.

— Что же тебя никто плавать не научил? — удивился Коновалов.

— Некому учить, я все одна и одна. Только книжки читаю, в балетную студию хожу и в школу. Большего мне не разрешают. А мамы нет. Она бы меня защитила.

Услышав эти слова, Алексей вдруг пожалел эту маленькую одинокую девочку. В этом мире она была никому не нужна.

Он присел возле нее, погладил по плечу и вдруг, неожиданно для себя, пообещал:

— Куплю я тебе велосипед и плавать научу, даю слово.

— Правда? — с надеждой спросила Катя.

— Чистая правда.

У девочки лицо просияло, но ей до конца не верилось, что огромный широкоплечий и совсем незнакомый дядька сдержит свое слово. Ее, Катю, в жизни очень много раз обманывали, но чаще всего ее отец.

Виктор вскинул брови и удивленно взглянул на друга. Он знал, что если Алексей что-то кому-то пообещает, то обязательно сдержит слово. Но если он не был уверен на сто процентов в том, что выполнит обещание, то его не давал.

— Значит, ты сторговался с ним на пятьдесят тысяч долларов, — ухмыльнулся Герман. — Быстро они планку снизили, не похоже на профессионалов. — Тыча взглянул на Фому, а тот только пожал плечами.

— Дерется он как профессионал, а насчет денег… Может быть, они люди небогатые и таких бабок в глаза не видели — они для них целое состояние. Это нам пятьдесят штук баксов — тьфу, а им они позарез нужны, и они готовы снижать ставку и снижать.

— Возможно, — согласился Герман, — но надо с ними еще поторговаться и выяснить, сколько им на самом деле нужно. Если узнаем приблизительную сумму, то поймем их мотивацию, и, может быть, додумаемся, для чего им деньги. А если это узнаем, то определим, кто они и как с ними бороться.

— Для чего же еще нужны деньги, как не пить, гулять, снимать баб и кутить? — высказался Репутатский.

— Деньги нужны не только для этого, — зло посмотрел на него Герман. — Я же ведь не пью, не гуляю и по бабам не хожу, так как женат, а вот баксы мне позарез нужны. В них власть и свобода выбора. А денег у меня не меньше, чем у тебя, а даже, я надеюсь, больше. Если бы кто-нибудь мою дочь в заложницы взял, то я бы без промедления выложил любую сумму и Лизонька была бы со мной. Потом, конечно, я этих гадов нашел бы и своими руками на куски порвал. Но тебе, видно, эти вонючие пятьдесят кусков дороже дочери. — Герман с презрением взглянул на Репу. Тот отвел глаза и промолчал. Ему было жалко денег, а о Кате он вообще не думал.

Фома тоже укоризненно взглянул на Альфреда и хотел в знак презрения смачно сплюнуть на дорогой персидский ковер, но сдержался. Не хотел перед босом показывать себя хамом.

— Ладно, ты сиди дома, жди звонка, а мы займемся поиском твоей дочери, — сказал Герман. — Поторгуйся с ними, а разговор запиши вот на этот аппарат. — Бандит передал Репутатскому портативный магнитофон. — Прилепи присоску с микрофоном к трубке и включи запись, а мы потом послушаем. О встрече пока не договаривайся, тяни время, говори, что требуемая сумма есть, но нужно время, чтобы ее собрать.

— Понятно, — догадался Альфред, — сказать, что нашел тридцать тысяч, потом тридцать пять и так дальше.

— Понятливый. — Главарь хлопнул его по плечу и направился в прихожую. Его свита последовала за ним, но первым примчался к двери Альфред. Он услужливо щелкнул многочисленными замками и засовами и, как заправский швейцар, отворил ее.

— Будь здоров, — напутствовал его Розовощеков и удалился.

Репа не сказал бандитам о том, что у Кати находится единственный ключ от его домашнего сейфа, в котором лежат два миллиона долларов и ключи от депозитной ячейки в «Инкомбанке». Даже если бы Альфред и захотел заплатить выкуп в пятьдесят тысяч, то не смог бы, так как все наличные деньги он проиграл в казино, истратил на выпивку и стриптизерш.

Да, Репа влип в хреновую историю, но никому об этом не сказал. А кто же сознается, что он круглый дурак?

Тем временем бандиты подошли к своим машинам и закурили.

— Поступим так, — начал босс, — для начала найдем свой джип и обыщем его. Может, они там оставили отпечатки пальцев или кое-какие вещи. Включай пеленг! — скомандовал он, и Фома пошел открывать багажник.

Братки разделились на две группы и поехали в разные части Москвы. Тыча, как всегда, был с телохранителем Шаманом и Фомой, а Дуболомов — с Газилой. Связь держали по мобильникам. Пеленги были включены и издавали мерное попискивание. К тому же на приборах был установлен дальномер и цифры показывали примерное расстояние до объекта.

— Наш «Навигатор» где-то на востоке, — передал по телефону Фома.

— Да, я тоже засек маяк. Сужаем поиск и движемся в направлении Восточного округа, — ответил Тыча.

Через час поисков «крутые кулаки» вырулили на Сиреневый бульвар, недалеко от того места, где Коновалов и Демин оставили джип. Бандитам потребовалось двадцать минут, чтобы обнаружить его в глухих дворах.

Братки припарковали «Мерседесы» в пятидесяти метрах от «Навигатора», вылезли из машин и начали совещание.

— Вернутся они за ним или нет? — спросил Герман.

— Я думаю, не вернутся, — высказался Фома, — но джип пока забирать не надо. Если они живут где-то рядом, то, увидев, что его нет, переполошатся и переменят квартиру. Тогда мы их не найдем. А так у нас есть шанс их выследить и сцапать. Надо определить, откуда был произведен телефонный звонок Репе, и сопоставить информацию. Если они глупы или наивны, то телефонная будка где-то рядом, во дворах.

— А если их нет в радиусе десяти километров? — парировал Герман.

— Тогда они хитрые и опасные.

— Кстати, вы проверили их проржавевший «Запорожец»? — спросил босс.

— «Жигуленок», — поправил его Фома. — Он остался у ментов. Ты помнишь, мы там краснухи пустили, и поэтому туда лучше не лезть. — Бригадир покачал головой и почесал подбородок. Он вспомнил сокрушительный удар амбала, искры из глаз и голубое российское небо в барашках белых кучевых облаков. Почему вспомнил именно небо, а не море или горы, он не знал. — Оставим одного наблюдателя в машине и подождем, может, кто-то из них появится.

— А кого оставим? — спросил Герман.

— Дуба. Он девку проворонил, пусть и парится в тачке. А если еще раз облажается — ты его накажешь.

— Ладно, это будет справедливо, — согласился босс.