— Реформы Петра Первого.

— А зачем вам это? Вы же учитель, и так должны все знать!

— Всегда приятно почитать новую книгу и, возможно, узнать новые факты, которые пропустили мимо глаз другие историки, — ответила ей, и взглянула на пожелтевшие страницы перед собой.

Честно признаться, я читала эту книгу не первый раз и даже не второй. Эта книга была обманом для других глаз. Беру её в руки лишь для того, чтобы погрузиться в мысли во время урока или перемены. И у посторонних лишних волнений не возникало. Да и лишний раз беседами отвлекать не стремились. И с Инной это работало. Девочка обычно молчала и сверлила взглядом. А я утыкалась в книгу и погружалась в пучину отчаяния и безразличия к всему происходящему.

Инна не моя ученица. Два года назад я спасла её от других ребят, которые гурьбой чуть ли не бросились на девочку с кулаками. После этого Инна стала постоянной гостьей в моём классе. Маленькая, щуплая, с двумя жиденькими косичками на голове, с бледной кожей и всегда в мрачной одежде.

Родителей Инны я не знала, но Светлана рассказывала, что у неё они очень странные. Появились в городе внезапно. Никто их раньше в Мрачном не видел и ничего о них не слышал. В классе Инна стала отшельницей, которую по какой-то причине не возлюбили одноклассники. А девочки и вовсе испытывали страх перед ней и отказывались наотрез общаться с Инной.

Я стала единственным другом для девочки, если так можно сказать. Обычно Инна приходила и молча смотрела на меня большущими глазами. И при этом не издавала ни звука. Сидела неподвижно, и даже дыхание становилось незаметным. Это явление показалось странными, но решила не предавать этому большого значения. Дети все разные, и, возможно, таким образом девочка избавляется от стресса, через который ей приходится проходить каждый день в школе. А возможно, и дома тоже.

Я хотела познакомиться с родителями Инны, но пока не удавалось их встретить или же найти. Кем они работают у девочки однажды спрашивала…, и она ответила: «—Мои родители работают на дому. К ним приходят люди, и они их лечат».

Конечно же, подтверждения этому не было, но я и не спрашивала больше про родителей Инны. Хотя в городе пошёл мрачный слушок, что и правда в Мрачное вновь стали заезжать разные неизвестные люди к семье Инны и исчезали. Конечно, в эти сказки не верила. Мне приходилось и так слишком часто их слышать. Но есть ли какой-нибудь смысл придавать серьёзное значение городским нелепым легендам?!

— Лара Сергеевна, — вдруг раздался голос девочки.

— Что? — хрипло отреагировала, выходя из воспоминаний.

— Вам плохо?

— С чего это ты так решила?! Со мной всё хорошо.

— Вы врёте, — Инна впилась взглядом в мои глаза, проникая вглубь сознания, обнажая душу.

— И почему ты так решила? — пытаясь держаться непринужденно, проговорила я. Но сама предательски начала трепетать от нарастающего внутри страха.

— Мы знакомы с вами давно. В вас тогда уже было много боли, но обычно через время человек испытывает радость. Я жду с нетерпением того момента, когда вы испытаете чувство радости. На фоне такой боли, это должно стать мощным чувством. И тогда я смогу… — девочка осеклась. — Не обращайте внимание. Я читала одну книгу, и там такое было написано. И я почему-то сразу подумала про вас.

— У меня всё в порядке! Не придумывай! — с фальшивой улыбкой отчеканила каждое слово. Внутри стало не по себе. Мерзко и ужасно. Но это чувство показывать девочке нельзя. Я не смела показывать необоснованный страх ребёнку, который набрался какой-то мистической ерунды.

— Простите… я не то сболтнула. И мама из-за этого ругается. Возьму без спроса у неё книжки… начитаюсь, и иногда такое получается. Сболтнула и не подумала, что сболтнула, — Инна состроила милую мордашку.

— Ничего страшного. Я в твоем возрасте тоже не те книги читала. Инна тебя, наверное, потеряла уже Светлана Ивановна. Скоро урок кончится, и она может позвонить твоим родителям и расстроить их. Ты же этого не хочешь? — вкрадчиво проговорила, сощурив глаза.

— Да, вы правы, Лара Сергеевна, — соскочила Инна и выбежала из класса.

Я звучно выдохнула и обмякла на стуле:

— Всё-таки есть что-то пугающее в этой девчонке, — прошептала себе под нос и захлопнула книгу, которая с самого утра лежала раскрытой на столе.

В класс зашла Светлана. В брюках и в бежевом свитере. Отношение после смерти Алексея ко мне она изменила в корне. И сама стала пресекать нелепые слухи. Можно сказать, что мы сдружились.

— Ты Инну не видела? — обратилась она ко мне.

— Видела. Сидела тут у меня, а потом я отправила к тебе.

— Ну, всё ясно. Ко мне она так и не дошла. Что за трудный ребенок?! Представляешь, пробовала до родителей дозвониться, а они не отвечают. Странные какие-то.

— Да, — кивнула в ответ.

— А ты чего такая бледная?

— Не знаю, как и сказать. Похоже, Инна и меня пугает. Иногда она говорит такие вещи, что и не знаю, что думать, и как реагировать на них. Ей тринадцать?

— Селезнёва Инна. Тринадцать лет. Меня она тоже пугает. Да и мама у неё такая же, — честно призналась Света. — Слушай, а что она тебе сказала? Может получиться дозвонится до родителей, скажу им, чтобы дочь взрослых вопросами неуместными не доставала.

— Не надо, — я поднялась со стула. — Ты домой?

— Да, — кивнула она.

— Пойдём вместе?

— Конечно, только сейчас переоденусь.

— Хорошо. Встретимся на первом этаже.

Светлана уже повернулась спиной и подошла к двери, как я тихо пробормотала:

— Спасибо.

Девушка остановилась в дверях на секунду, грустно ухмыльнулась и ответила:

— Дура ты Ларка. Хорошая, добрая, но дура. — и вышла из кабинета.

Меня не обидели слова коллеги. Да, друзьями никогда со Светланой не были, но сейчас я остро нуждаюсь в чьём-либо обществе. Для меня это как глоток свежего воздуха. Вроде и прошло три года. Но на душе боль не утихает, а только наоборот, ноет и ноет с каждым