Они подошли к борту корабля и встали, облокотившись на него и глядя на море. «Он издевается надо мной, специально говорит эти пошлости», — подумала Соня. А вслух сказала:

— Прекрасный обычай! Я только за. Но не уверена, что рядом со мной именно тот мужчина, о котором сказаны эти слова.

— А вы не такая простая, как кажетесь, — ответил штурман, — можно ли в чем-нибудь вообще быть уверенным до конца? Все эти сомнения только отравляют жизнь, не так ли?

— Моя жизнь уже отравлена.

— Чем же?

— В настоящий момент вы отравляете ее пустым и скучным разговором.

Дирк с некоторой досадой усмехнулся, его усмешка показалось Соне неприятной.

«Да, в нем есть что-то злое, он хладнокровный и жестокий человек», подумала она.

И тут их разговор прервал Филипп, он подбежал к ним, крайне взволнованный и раздраженный, таким Соня его еще не видела.

— Я запрещаю тебе с ней общаться, — он с ненавистью посмотрел на Дирка. — Данила забрался на мачту, — добавил капитан.

— Как? Где? — крикнула София, но ей никто не ответил. Филипп уже бежал по палубе.

Боцман по-прежнему стоял на палубе и курил свою трубку.

Соня побежала за капитаном, она заметила, что мимо нее снуют матросы. Те, которых она уже видела приходящими на корабль и прибывшие пока она была в каюте. София ненадолго отвлеклась, удивленная их необычными нарядами. Матросы были в широких длинных рубахах типа туник из грубого материала, холщовых или парусиновых, видимо, их наряды когда-то были светлыми, но от времени стали серыми. Однако, у нескольких молодых людей были красные рубахи с горизонтальными полосами, украшенные замысловатой вышивкой. Поверх рубах были надеты короткие жилеты с одним рядом пуговиц. На ногах у матросов были чулки и панталоны. Правда, несколько человек были в шароварах. Многие бегали по палубе босиком, некоторые носили туфли с тупыми носами и пряжками, почти у всех на головах были черные шляпы с прямыми полями. Лица у матросов были хмурые, озабоченные и мрачные. Соня смотрела на них, ошеломленная, они казались людьми из другого измерения. «Нечто подобное, наверно, испытывают души, совершенно неожиданно для себя очутившиеся после смерти в аду и с удивлением рассматривающие своих товарищей по несчастью», — подумала Соня.

— О чем вы мечтаете? Очень надеюсь, что обо мне, — прервал ее размышления Дирк. — Но посмотрите, где ваш брат. Он карабкается по грот-мачте.

София посмотрела вверх и увидела небольшой силуэт на головокружительной высоте недалеко от верхушки мачты. Даня казался маленьким и беспомощным как птица с подрезанными крыльями.

— Ай, — вскрикнула Соня, — он совсем мальчишка и ничего не понимает, он упадет!

— Нельзя кричать, — запоздало сделал замечание боцман, — парень испугается.

Данила сначала был в отличном настроении. Он хотел залезть повыше, пока его не увидели, пока ему не запретили, и представлял себя Робертом Грантом из старого фильма, который забирается на мачту и поет «а ну-ка песню нам пропой, веселый ветер!». Но через некоторое время Даня услышал крики, посмотрел вниз и увидел, на какой находится высоте. Ему стало страшно, тут подул ветер, корабль качнуло, мачта слегка накренилась.

Данила был спортивным парнем, но никогда раньше не сталкивался с реальной опасностью. Он изо всех сил схватился за ванты, нащупал более или менее устойчивую опору для обеих ног, съежился и оцепенел. Даня понял, что проще простого будет потерять равновесие, когда он будет спускаться вниз как акробат по канатам. Налетевший ветер трепал ему волосы, Даня покачивался вместе с мачтой, а страх все больше овладевал им. А вокруг открывалось изумительная картина. Бескрайнее темно-синее море, вдалеке сливавшееся с небом и большой красный диск солнца, медленно погружавшийся в волны, которые все увеличивались. Ветер усиливал ощущение тревоги. «Неужели я сейчас погибну и больше не пойду в кино, и никогда не буду,… в общем, с девчонкой, — думал Данила. — И, в конце концов, даже не это главное, я просто хочу жить, сам не знаю, зачем и почему. Чтобы просто видеть солнце, море, закат и восход дышать этим воздухом».

— Как же так можно, — сказал боцман, — первый раз нельзя так высоко забираться, по первости, редко кто не испытывает страха.

— Он упадет, — испугалась Соня, ее начала бить нервная дрожь, — помогите, снимите его!

Капитан сложил руки трубочкой и закричал:

— Даниэл, не бойся, слезай потихонечку.

Однако, Данила висел неподвижно и, казалось, был не в силах оторвать руки от реи.

— Оцепенел, сам он не слезет, надо снимать, — сказал боцман.

— Что же делать? Уже солнце заходит, — сказал капитан, — Соня, вы должны одна уйти отсюда. По крайней мере, вы не останетесь с нами на этом проклятом корабле. Боюсь, что мы не успеем снять Даниила.

— Что вы говорите? — до Софии не дошел смысл его слов. — Я никуда не пойду без него.

Вокруг уже стояла вся команда все смотрели наверх с интересом, а некоторые со злорадством.

— Попробую сейчас помочь ему слезть, — сказал капитан Соне, — голова страшно кружится, бывает такое, кровь ударяет в виски, когда волнуюсь.

Он быстро обтер лицо платком и тряхнул головой, будто стараясь сбросить напряжение.

— Наверно, давление повышается, — предположила Соня.

— Подождите, вам плохо, у меня получится быстрее, — неожиданно сказал Дирк, стоявший рядом.

Соня заметила, что через плечо у него висит ремень. Не дожидаясь ответа, штурман быстро полез вверх, его движения были рассчитаны, пружинисты и ловки.

София, не отрываясь, смотрела на брата и плакала:

— Он упадет, он упадет, бедный маленький Данилка, которого я опекала и любила, хотя он иногда бывал таким вредным. Он еще ничего не успел увидеть в жизни.

Дирк поднимался на мачту легко и быстро, не прошло и десяти минут, как он оказался рядом с мальчиком. Штурман умудрился, встав рядом с Даней, ничего не говоря, одной рукой перехватить его ремнем под мышками и привязать к себе. Таким образом, Данила оказался привязанным к его спине. Какое положение при этом принял штурман невозможно описать, такое мог проделать только опытный ловкий хладнокровный спортсмен. Потом Дирк, держась одной рукой за ванты, схватил Даню сзади за футболку и сказал по-английски: «Бери меня за плечо, не бойся, я тебя держу, оторви одну руку от каната, держись крепче, цепляйся за меня ногами». Данила оторвал руку, потом сразу опять вернул ее на прежнее место, но с третьей попытки, все-таки схватился за плечо своего спасителя. Еще пять минут ушло на уговоры. Наконец, он оказался на спине помощника. Даня изо всех сил обхватил шею штурмана.

«Не дави, ты меня задушишь, держись за плечи», — сказал Дирк как можно спокойнее. Внизу Соня плакала. Когда ноги штурмана достигли палубы, было совсем темно и кто-то зажег несколько факелов, один на носу, один на корме, и еще по два около бортов напротив центральной мачты. София разрыдалась, она бросилась к Даниле и попыталась отвязать его, но у нее ничего не получалось.