Еду, нарушая правила и подрезая водителей. Глупец… Гребаный идиот, понадеявшийся на удачу… Всю жизнь выгрызал у жизни блага, а тут спустил на тормоза. Паркуюсь возле ее подъезда и вбегаю по ступенькам на этаж. Задыхаюсь и звоню в двери, едва успокоив дыхание.

Она неуверенно отпирает замок, вскидывая на меня сонный взгляд.

– Здравствуйте, Родион Максимович, – ее голос звенит от стали.

– Можно войти? – мольбой произношу я.

Глава 10

Полина.

Размораживаю домашнюю курицу и варю Анфисе суп. Дочурка ест с удовольствием и трет глазки. Мне тоже до ужаса хочется поспать… Прижимаю кроху к груди и подхожу к вечереющему окну. Снег мягко и неторопливо закрывает город белым покрывалом. Словно убаюкивает и вымораживает из сердца тревогу и обиду. И чего я на него взъелась? У человека есть личная жизнь, которая меня не касается… Пусть живет как хочет и с кем хочет…

– Идем спать, маленькая? – целую дочурку в пухлую щечку и уношу в спальню.

Как только кроха начинает сопеть, закрываю глаза и проваливаюсь в глубокий сон. Мне тепло под толстым одеялом и спокойно возле теплого детского тельца. Разве что сны приходят тревожные: снится тюрьма, Максим Игоревич, Родион… Он куда-то спешит. Расхаживает по большому красивому кабинету, а потом срывается с места и уезжает. Мчится по заснеженным улицам, изредка бросая взгляд на сверкающие огнями вывески… Наверное, едет домой? Я даже слышу, как трезвонит звонок. Стоп! Или это у меня?

– Фисушка, пойдем посмотрим, кто пришел? Там, наверное, тетя Марина?

Включаю в прихожей свет и прищуриваюсь, разглядывая визитера в дверной глазок. Боже мой, это он… С трудом усмиряя дыхание, отпираю замок и открываю дверь. Объективных-то причин его не пускать у меня нет.

– Здравствуйте, Родион Максимович, – произношу спокойно, встречая его встревоженный взгляд. Пролегшие под его глазами тени и обострившиеся черты словно кричат, как он устал…

– Можно войти?

– Проходите, – отхожу в сторону, пропуская Родиона.

Высокий, широкоплечий, он будто заполняет пространство собой. Воздух вмиг пропитывается свежестью улицы и его, ставшим до боли знакомым запахом.

– Прости меня, Полин. Я не знаю, что тебе наговорила Альбина, но у меня…

– Не волнуйтесь вы так, – спешу его успокоить. – Вам не за что извиняться. И ваша личная жизнь меня не касается. Родион Максимович, я вам очень благодарна за помощь… Честное слово, я не хочу ничего знать. Разбирайтесь со своей женой сами.

– Она мне не жена! Полина, можно мне кофе? – шумно вздыхает он. – Пожалуйста. Я очень устал.

– Честно говоря, у меня его нет. И вообще… Я не успела ничего купить. И убрать квартиру тоже.

– Полина, извини… те… меня за поведение моей бывшей жены. Я ничего не знал… Не поверите, меня только отпустил следователь.

– Понимаю. Караваев обмолвился, что у вас на работе случилось ЧП. Проходите, Родион. Максимович. Угощу вас чаем. Если хотите, могу и Анфискиным детским супом, только…

– Полина, а поедем в кафе? Вы не голодны?

– Мне кажется, это… слишком… – выдавливаю, с трудом усмиряя волнение. Его рост, пристальный, цепкий взгляд, энергетика, пульсирующая по воздуху, как электрический ток – все словно сбивает меня с ног… Зачем он приглашает меня в кафе? Не с кем идти? Вряд ли…

– Я не хочу послужить причиной ваших разногласий с семьей, поэтому… – добавляю чопорно.

– Полина, я не живу с женой много лет. Она ввела вас в заблуждение. И я настаиваю, чтобы вы съехали в квартиру моего отца. Вы видели, кто толпится возле подъезда? Бродячие собаки и местные алкаши, а я…

– А вы не берите на себя больше, чем должны, – возражаю, крепче прижимая малышку к груди. – Это мой дом. Неизвестно, дойдет ли до наследства дело… Меня могут обвинить и посадить в тюрьму к тому времени. А Анфису оформят в детский дом, – голос дрожит, а глаза наполняются слезами.

– Успокойтесь, Поля… – Родион делает шаг мне навстречу и прижимает нас с Анфисой к груди. Гладит меня по голове как ребенка. – Этого не будет… И никто не заберет малышку. Обещаю. Поля…

Господи, я делаю то, что так давно хотела: втягиваю носом воздух возле его шеи, касаюсь носом кашемирового свитера и почти закатываю глаза… Дура… Наивная идиотка. Наследство, вот, что им движет. Кажется, еще миг, и он меня поцелует… Горячее дыхание Родиона опаляет кожу на виске, согревает, становится тяжелее и вязче с какой секундой… Нельзя… Неправильно, страшно. И, вообще – я никому не верю…

– Спасибо вам, – отстраняюсь от него и резко вытираю слезы.

– Идем? Одевай Анфису и поедем в кафе. Я знаю одно неподалеку, там хорошая площадка для малышей. Там все засыпано пластмассовыми шариками.

– Шариками? – улыбаюсь, спуская Фису с рук.

– Да. Когда Олька была маленькой, она любила падать туда с разбегу и зарываться.

– Хорошо, поедем.

Полина.

– У меня есть пять минут? – спрашиваю, опуская взгляд. Не могу смотреть Родиону в глаза… Его слишком много в моей квартирке. Даже воздуха становится меньше от его присутствия… А тот, что остается, пропитывается его энергетикой и ароматом одеколона.

– Даже десять, – улыбается Родион. – Я могу пока поиграть с Фиской.

– Да я и ее хотела нарядить. Не каждый день моя кукла ходит в кафе, – улыбаюсь в ответ. – Спасибо тебе… вам… за наряды, – добавляю, встречаясь с Родионом взглядом.

Я успела разобрать сумку с Анфискиными вещами и заметить новые вещички, купленные Родионом. И тотчас обжечься подступавшим стыдом тоже успела… Я одевала малышку в обноски, а Родиону представилась возможность увидеть нашу жизнь с изнанки. Стыдно… Мне стыдно за то, что я так живу… Стыдно за вынужденную бедность, до которой я себя довела сама. Боялась, покрывала мерзкие поступки Петра, позволяла ему обращаться с собой, как с ничтожеством, терпела, терпела… Господи, я еще смею обижаться на Родиона! Да кто я такая? Кто я против его красавицы жены? Пускай, бывшей…

Надеваю брюки и скоромный свитерок, в каких хожу на работу. Подхожу к зеркалу , касаясь бледных щек. Провожу расческой по волосам и наношу в ямку на шее капельку духов. Припудриваюсь и подкрашиваю бледные пересохшие губы блеском. Так лучше… Хотя, кого я обманываю? Смотрюсь в зеркало и ругаю себя – я ведь красивая женщина. Была когда-то…

Из кухни доносятся голоса: Родион рассказывает Анфисе стишки, а она гулит и что-то отвечает на своем языке. Робко выхожу из спальни и возвращаюсь к веселой компании.

– А кто это у нас тут пришел? Анфиса, смотри, какая у тебя мама красивая, –