Он ускорил шаг, проклиная собственную забывчивость — за всеми этими историйками, достойными пера Гастона Леру…

Черт!

Он остановился.

Гастон Леру?

Почему он вспомнил о «Призраке оперы»?

Дождь, обрадованный тем, что жертва застыла на месте, усилился. Струи стекали по щекам Каллистратова, забирались за воротник.

Стены театра намокли и стали серыми. Улица была пустынна.

От размышлений Каллистратова отвлек стук знакомых каблучков. Где-то за спиной.

Нина…

Он закрыл глаза. Рядом с Ниной он казался себе чудовищем из сказки. Маленькая светловолосая девочка с нежными глазами и трогательными завитками волос… А рядом — он, стоимость кассеты и два часа удовольствий. Урод. Очень хорошая партия для маленькой дурочки Нины. И ведь пробралась эта дурочка в остатки души, черт бы ее не видал! Без нее было бы спокойнее…

Он обернулся и застыл, пораженный.

Нина разговаривала с каким-то человеком, странно и смутно знакомым.

Он пытался вспомнить, где он его видел совсем недавно и этот человек точно так же напугал его, хотя теперь на нем был светлый плащ.

Ах, да… В кафе. Его испугал взгляд этого человека, потому что он смотрел прямо на Каллистратова и в этом взгляде была ненависть.

Нина махнула ладошкой в сторону проспекта и быстрыми шагами пошла к черному ходу.

Каллистратов приостановился, чтобы дождаться ее.

— Влад!

Он обернулся.

— Профанум вульгус, — услышал он тихий, вкрадчивый голос.

Он взмахнул руками, будто пытаясь закрыться от этих слов, от человека, который сейчас приближался к нему.

— Ни-на, — прохрипел он, пытаясь ухватиться за нее, как за жизнь.

Нина скорее угадала, чем услышала, и застыла.

— Помогите, — беззвучно прошептала она.

Влад Каллистратов падал прямо на ее глазах, будто вдруг подскользнулся и не за что было удержаться.

Она по инерции рванулась в его сторону, чтобы помочь ему, но застыла как вкопанная. Стояла и смотрела, удивляясь тому, что ей его так жалко, хотя и не должно бы быть жалко, потому что… Она оглянулась.

Как по мановению волшебной палочки все исчезли, и никого не было.

Она снова посмотрела на Влада.

На его куртке, там, где сердце, расплывалось красное пятно…

Тамара Николаевна открыла мне дверь сразу.

Так быстро, будто ждала меня прямо возле двери.

Вид у нее был испуганный.

Глаза казались слишком большими на побледневшем лице, и руки теребили край жилета из ангорки.

— Саша! — вскрикнула она. — Как хорошо, что вы пришли именно сейчас!

Она, не дав мне раздеться, подтащила меня к окну.

— Видите? Он появился тут незадолго до вашего прихода… Буквально за пять минут. Вы его видите?

Она показывала рукой во двор.

— Кого? — спросила я.

Дождь уже кончился, и двор наполнился людьми.

— Да вот же! — нетерпеливо воскликнула она, продолжая тыкать пальцем с какой-то истерической радостью и воодушевлением. — Теперь вы видите? Теперь вы понимаете, что я ничего не придумываю? Меня действительно преследует этот человек, именно этот!

Теперь я его увидела.

Он стоял, заложив руки за спину, в светлом плаще, и не сводил глаз с нашего окна.

— Он меня ждет, — прошептала Тамара Николаевна. — Боже мой, он же меня ждет, чтобы убить!

Положительно, я чувствовала себя беспомощной идиоткой.

— Тамара Николаевна, — мягко начала я. — Вы же не знаете ничего. Почему вам пришло в голову, что этот человек хочет вашей смерти?

— А чего же он может хотеть? — странно усмехнулась она.

Ее глаза были сейчас пусты, и в то же время в них опасно теплился огонек безумия, готовый немедленно разгореться, только брось, как спичку, подтверждение!

Я совершенно не знаю, как вести себя с начинающими психами, с ужасом подумала я, пытаясь не всматриваться в эти потемневшие глаза.

— Ну, может быть, он кого-то ищет? А вам кажется…

— Послушайте, — хрипло и отрывисто проговорила она. — Мне ничего не кажется! Я прошу вас, узнайте, кто он и что ему от меня надо!

— Как? Подойти и спросить? — развела я руками.

— Вы что, плохо соображаете? — зло взвизгнула она.

— Иногда да, — призналась я. — Хорошо, давайте посмотрим сами. Вы сейчас оденетесь, выйдете на улицу и двинетесь по направлению к набережной. Я пойду за вами, так что бояться вам нечего. Мы посмотрим, пойдет ли он за вами, и если он действительно будет вас преследовать, я прослежу за ним и попробую выяснить хотя бы, где он живет и как его зовут. Согласны?

Она помялась немного, прикидывая в уме, насколько опасно сие предприятие, и наконец согласилась:

— Хорошо.

Она оделась и вышла во двор, пытаясь выглядеть беспечно. Я смотрела в окно.

Вот она вышла. Пошла вдоль стены дома, не оглядываясь.

Он стоял на месте, все так же заложив руки за спину. А потом…

Я едва успела сорваться с места и скатиться вниз по ступенькам.

Он пошел вслед за ней!

* * *

Самое интересное, что он хотел, чтобы она его увидела!

Как будто это входило в план его дьявольской игры — этакое воздействие на нервы моей несчастной подопечной!

Она несколько раз оглянулась, пытаясь скрыть страх, а он спокойненько встретил ее взгляд и, как мне показалось, усмехнулся!

Я шла, наоборот, скрываясь от его глаз, то позади, то слегка опережая его и делая вид, что меня интересуют витрины.

Он был слишком поглощен Тамарой, чтобы обратить на меня внимание.

Я была для него одной из многих фигурок, созданных для общего антуража его забав.

Или что там за всем этим стояло?

Мне показалось, я его где-то видела, только никак не могла вспомнить где… Обычно быстро срабатывает рефлекс — память на лица у меня не самая плохая. Но тут я тщетно напрягала извилины: он был похож сразу на очень многих моих знакомых и в то же время не был похож ни на одного!

Интеллигентен. Очень приятное лицо. Странно, что он внушает моей Дынде такой ужас. Мне он показался типичным представителем университетской профессуры, и я бы куда с большей готовностью отвела ему роль скромного обожателя, если бы не одно обстоятельство…

У Тамары Николаевны была очень привлекательная внешность. Но слишком яркая. Слишком кричащая.