– Но разве он не мог нанять кого-то?

Цепляю пальцами сухой сучок дерева, растущего у дома, и осторожно убираю его. Сжимаю зубы от ярости.

Пока я тут прохлаждаюсь, наши стражи порядка ничего током делать не будут – спишут дело на полку за неимением улик, и всё на этом.

– Да конечно, мог. Но они уже запросили данные с видеокамер. С нашей, и с магазина неподалёку – на них-то уж точно должно что-то быть, не переживай. Твой поджигатель обязательно попал в кадр.

Хриплый вздох облегчения вырывается из горла. Заставляет воздух всколыхнуться.

– И когда будут результаты?

– Думаю, через пару дней. Я сразу же тебе позвоню, хорошо?

Отключаюсь, неуклюже бредя по дорожке в глубину сада. Провожу кончиками пальцев по листикам кустарника, пытаясь успокоить гулкое сердцебиение.

Наконец-то дело с поджогом прояснится, и я смогу начать всё сначала, не опасаясь повторного нападения. Ну а пока могу поговорить с Минами Ямамото – хотя бы для того, чтобы узнать, как чувствует себя её мать.

Вдыхаю приятный запах свежей травы, блуждая взглядом по роскошным клумбам. Буйство красок здесь поражает своей пышностью, и меня буквально увлекает эта радужная палитра разнообразных цветов.

В столице трава совсем не такая – безжизненная, практически мёртвая, отравленная выхлопными газами и выбросами заводов. Здесь же, вдали от цивилизации, в уютной резиденции Ямамото буквально раскинулся величественный оазис.

Огромные розы маняще шевелят пышными бутонами при дуновении тёплого ветерка. Розовые, красные, белые – они смотрятся просто шикарно на фоне тех растений, которые мне поставляют из Краснодара.

Полутораметровые кустарники с шарообразными голубыми соцветиями гортензии раскинулись вдоль ограды, открывая путь куда-то в глубину сада, и я ныряю туда, словно фея, летящая к неизвестности.

Небольшая речушка, оформленная на японский манер, раскинулась совсем неподалёку от чёрного входа. Перекинутый через неё мостик с резными иероглифами смотрится каким-то игрушечным и очень хрупким но, ступив на него, я понимаю, что он сделан довольно добротно.

Приглушённая речь раздаётся совсем неподалеку, и я понимаю, что наконец-то нашла Минами, спрятавшуюся у пруда. Осторожно прохожу мимо подсолнечника, тянущего к солнцу свои шершавые листья и застываю как вкопанная.

Японка стоит ко мне полубоком, моляще сложив руки у груди. Её чёрные волосы развеваются по ветру вороновым крылом, а широко распахнутые глаза влажные от слёз.

– Пожалуйста, Артур… Я прошу тебя!

Её речь на русском языке не так сильно поразила меня, как её собеседник, стоящий прямо перед ней. Высокий, под два метра ростом, молодой темноволосый парень, небрежно сложил руки на груди, качая головой. В одно мгновение притянул девушку к себе за тонкие запястья, заставив посмотреть на себя.

Она невольно вскрикнула то ли от боли, то ли от неожиданности, и я инстинктивно дёрнулась. Замерла, спрятавшись за яркой шапкой подсолнуха, стараясь не дышать.

– Ты играешь со мной, Минами, а я же люблю тебя!

– Осталось потерпеть совсем немного!

Японка заламывает руки, прижимаясь к своему возлюбленному, и я вижу, как на его лицо наползает серая тень.

– Чего ты ждёшь? Пока отец выдаст тебя замуж за этого Антонова? Я ведь прекрасно осведомлён о его планах! Не раз становился свидетелем его разговоров по телефону – он хочет и тебя замуж выдать и капитал увеличить.

– Да, это так, но планы отца нарушились! Антонов женат, это не фикция, он сегодня утром прилетел к нам с супругой, чтобы подписать с отцом контракт!

От голоса Минами веет облегчением, и я инстинктивно прижимаю стебель подсолнечника к себе. Выдыхаю, не в силах скрыть своего изумления.

Интересно, знал ли Никита о планах Акайо относительно него самого и не поэтому ли он пригласил меня в эту поездку в качестве ширмы, чтобы просто отвязаться от надоедливого японца, решившего удвоить свой капитал?

Выглядываю из-за зарослей, наблюдая за влюблёнными. В глазах Артура сквозит неприкрытая боль, и он тут же притягивает девушку к себе за талию. Обвивает её руками, бесстыдно начиная ласкать упругую грудь.

– Я так хочу тебя. Хочу уже обладать тобой. Назвать только своей, слышишь?

– Нужно подождать совсем немного. Отец сейчас заключит контракт с Антоновым и наконец, оставит меня в покое, начав поиски очередного жениха.

Я понимаю, что японка вполне сносно разговаривает по-русски, продолжая настороженно вглядываться в глаза своего любимого. Видимо, благодаря этим отношениям она и выучила язык, впрочем, предпочитая скрывать эти способности от других.

– Он не успокоится, пока не выдаст тебя удачно замуж. Мы должны сбежать прямо сейчас, пока он занят своими гостями.

– Мне жаль маму. Он просто изведёт её своими придирками. Она не переживёт моего побега. Он её убьёт!

Голос Минами дрожит, срываясь на всхлипы. Хрупкие плечики начинают сотрясаться от бьющей её дрожи, и мне становиться безумно жаль бедняжку, попавшую в ужасную ситуацию из-за отца-тирана.

– Но я мужчина, понимаешь?

Артур властно цепляет возлюбленную за подбородок. Встречается с её тёмными, как печные угли, глазами. Наклоняется, запечатывая губы осторожным поцелуем.

– Я не могу просто так ждать, не имея возможности даже прикоснуться к тебе.

Присаживаюсь на корточки, пытаясь покинуть полянку незамеченной. Понимаю, что сейчас у парочки наступил какой-то интимный момент, потому что за зарослями отчётливо слышны тихие вздохи и смачные поцелуи. Доползаю до мостика, осторожно выпрямляясь во весь рост.

Отряхиваю подол платья от зацепившихся листьев и гордо вскидываю голову, подставляя лицо яркому солнцу. Представляю себе перекошенное лицо Акайо Ямамото, когда единственная дочь сообщит ему о том, что выбрала неравный брак для себя. Так и надо этому напыщенному болвану, возомнившему себя хозяином жизни!

Вероника

*****

Ступаю на мостик, перегибаясь через перила. Впериваюсь в своё отражение в прозрачной воде, замечая, как я изменилась за эти несколько дней. От усталости на моём лице не осталось и следа, а глаза горят каким-то удивительным блеском.

Что ж, очень надеюсь, что я не пожалею о своём необдуманном решении сыграть роль жены Никиты, потому что возвращаться в Москву с разбитым сердцем мне совсем не хочется.

Аккуратно ступаю на дорожку, заворачивая к кустам голубой гортензии и застываю как вкопанная. Прямо ко мне с перекошенной ухмылкой на лице движется хозяин дома. В его движениях читается какая-то хищность, а губы сложены в тонкую нитку.

– Добрый вечер, Антонова-сан. Вы не видели мою дочь? Пора накрывать на стол к ужину, а я нигде не могу её найти.