– Отлично, что тебе удалось вырваться, – сказал Харри, обращаясь к сидевшему за тем же столиком полноватому мужчине.

По нему сразу было видно, что он не относится к числу завсегдатаев заведения. Причина крылась не в элегантном твидовом пиджаке и даже не в галстуке-бабочке в красную крапинку. Просто на пропахшей пивом и покрытой черными пятнами от сигаретных окурков скатерти перед ним стояла белая чашка с чаем. Этим случайным посетителем был психолог Столе Эуне, один из лучших специалистов в стране, к услугам которого полиция Осло прибегала часто и даже весьма охотно. Правда, с некоторой долей опасения, поскольку Эуне, будучи до мозга костей порядочным человеком, рьяно заботящимся о поддержании собственного реноме, никогда не позволял себе в суде никаких высказываний, если они не были на все сто процентов подтверждены научными доказательствами. А поскольку в психологии вообще существует не так уж много доказательств чего бы то ни было, нередко случалось, что он, будучи свидетелем обвинения, становился лучшим помощником защиты: посеянные его выступлением сомнения истолковывались в пользу обвиняемого. Расследуя разного рода убийства, Харри так часто обращался к помощи Эуне, что уже стал считать его чуть ли не своим коллегой. Да и в вопросе лечения собственного алкоголизма Харри столь же слепо доверялся этому умному, душевному, чуть фатоватому упрямцу, так что в скором времени даже мог начать называть его своим другом.

– Так вот, значит, где твое убежище? – сказал Эуне.

– Угу, – подтвердил Харри и приподнял бровь, подавая знак Майе, которая тут же выскочила из-за стойки и скрылась на кухне.

– А это у тебя что?

– Японе. Чили.

По переносице Харри скатилась капля пота, на мгновение застыла на кончике носа и упала на скатерть. Эуне с удивлением посмотрел на влажное пятно.

– Плохо восстанавливается теплообмен, – пояснил Харри. – Я только что с тренировки.

Эуне сморщился:

– Как медик я, пожалуй, должен был бы аплодировать, но как философ ставлю большой знак вопроса – стоит ли подвергать организм таким испытаниям?

На столе перед Харри возникли стальной кофейник и чашка.

– Спасибо, Майя.

– Чувство вины, – продолжал Эуне. – Некоторые пытаются справиться с ним, придумывая себе различные наказания. Как ты, Харри, когда срываешься. В твоем случае алкоголь – не способ уйти от действительности, а радикальный способ самонаказания.

– Спасибо, я и раньше слышал от тебя этот диагноз.

– Ты поэтому так усердствовал на тренировке? Угрызения совести?

Харри пожал плечами.

Эуне понизил голос:

– Ты что, так и продолжаешь думать об Эллен?

Харри быстро поднял глаза и встретился взглядом с Эуне. Он медленно поднес чашку с кофе ко рту, долго пил и наконец с досадливой гримасой отставил чашку в сторону.

– Нет, это не связано с делом Эллен. Там мы ни на шаг не продвинулись, но я убежден, вовсе не потому, что плохо сработали. Просто надо набраться терпения – рано или поздно что-нибудь обязательно появится.

– Хорошо, – сказал Эуне. – В том, что Эллен погибла, твоей вины нет. Твердо это запомни. И не забывай, все твои коллеги считают, что истинный ее убийца был пойман.

– Может, так. А может, и нет. Он мертв, так что спросить теперь не у кого.

– Не позволяй этому стать твоей идеей фикс, Харри. – Эуне сунул два пальца в кармашек своего твидового жилета, достал оттуда серебряные часы и бросил взгляд на циферблат. – Однако ты ведь едва ли хотел со мной поговорить о чувстве вины?

– Нет. – Харри вынул из кармана стопку фотографий. – Я хотел бы знать, что ты думаешь вот об этом.

Эуне взял снимки и начал просматривать.

– Похоже на ограбление банка. Не думал, что и это в компетенции убойного отдела.

– Посмотри на следующую фотографию – и получишь объяснение.

– Ну и что? Он указывает пальцем на камеру слежения.

– Извини, следующая.

– Ого! Неужели…

– Да. Вспышки почти не видно, это винтовка AG-3, но он только что выстрелил. Как видишь, пуля попала женщине точно в лоб. На следующей фотографии видно, как она выходит из затылка и застревает в деревянной панели рядом со стеклянным окошечком.

Эуне отложил снимки.

– Скажи на милость, Харри, почему вы вечно суете мне под нос эти ужасы?

– Чтобы ты был в курсе, о чем идет речь. Взгляни на следующий снимок.

Эуне тяжело вздохнул.

– Преступник завладел деньгами, – продолжал Харри, показывая фотографию. – Теперь единственное, что ему остается, – сбежать. Он профессионал, спокойный, решительный; у него больше нет никаких причин запугивать кого-то или к чему-то принуждать. И тем не менее он на несколько секунд откладывает бегство ради того, чтобы пристрелить служащую банка. Только из-за того, что управляющий потратил лишние шесть секунд, доставая деньги из банкомата.

Ложечка в чашке чая, стоящей перед Эуне, медленно рисовала восьмерку.

– И теперь ты пытаешься догадаться, какой у него был мотив?

– Ну, мотив-то есть всегда, просто зачастую сложно бывает понять, по какую сторону здравого смысла следует его искать. Какие будут предположения?

– Серьезное расстройство психики.

– Но все прочие его действия в высшей степени рациональны.

– Расстройство психики вовсе не равнозначно глупости. Люди с подобного рода расстройством обладают не меньшей, а порой даже большей ловкостью в достижении своей цели, нежели мы, здоровые. Что их отличает от нас, так это сами цели.

– А как насчет наркотиков? Бывают такие, под воздействием которых нормальный человек становится настолько агрессивным, что в нем просыпается жажда убивать?

Эуне покачал головой:

– Действие стимулятора может лишь усилить или ослабить склонность, которая уже существует. Убивший спьяну свою жену, как правило, не раз об этом подумывал и на трезвую голову. Люди, совершающие преднамеренные убийства, как в нашем случае, почти наверняка имеют к этому устойчивую склонность.

– Так ты считаешь, что парень совсем свихнулся?

– Или же изначально запрограммирован на убийство.

– Изначально запрограммирован?

Эуне кивнул:

– Помнишь того грабителя, которого так и не удалось взять, – Расколя Баксхета?

Харри сделал отрицательный жест.

– Он цыган, – продолжал Эуне. – Несколько лет ходили слухи об этой поистине мистической фигуре. Считалось, что он мозговой центр, стоящий за всеми крупными ограблениями финансовых учреждений и инкассаторов в Осло в восьмидесятые годы. Прошло немало времени, прежде чем полиции удалось установить, что он действительно существует, но даже и тогда не сумели найти никаких улик против него.