Я влез в «Тодл-байк». Он был такой крохотный, что коленки доставали до ушей. Но всё же я умудрился проехать туда, куда указывал оператор.

— Видишь, как хорошо Питер ездит на велосипеде, — сказала Джанет. — На, Питер, получай печенье. Да что там, можешь и два взять, и даже три.

Фадж перестал вопить.

— Я! — сказал он.

— Что? — спросил папа.

— Я… кататься… я!

— Да у тебя не получится, как у Питера, — сказал мистер Денберг.

— Получится, — сказал Фадж.

— Вряд ли, — сказал мистер Денберг. — Ты уже пробовал. Ты не сделал то, что я тебя просил.

— Я!

— Хочешь попробовать ещё раз? — спросил папа.

— Ещё, — сказал Фадж. — Ещё-ещё-ещё.

— Ну, не знаю, — сказал мистер Денберг и пожал плечами.

— Ну, не знаю, — сказал мистер Винсент и пожевал сигару.

— Ну, не знаю, — сказал оператор и поскрёб в затылке.

— Пожалуйста! — взмолился Фадж.

Первый раз в жизни мой брат сказал «пожалуйста»!

— Ладно, — вздохнул мистер Денберг, — дадим ему ещё один шанс.

Фадж побежал к велосипеду, я слез, а он запрыгнул в него.

— Ехать? — спросил он мистера Денберга.

— Ехать, — кивнул мистер Денберг. — Вот сюда, Фадж… Сюда… Ко мне.

Фадж сделал, как ему было велено.

— Как Пи-та! — сказал он. — Смотли! Как Пи-та!

Джанет чмокнула меня.

— Ты нас спас, Питер Хэтчер! — сказала она.

Когда она отвернулась, я вытер щёку. Уж больно помадный у неё поцелуй.

На следующий день лил дождь. Папа спросил, как я отношусь к тому, чтобы пойти в кино.

— Одному? — спрашиваю.

— Нет. Втроём.

— Тебе не кажется, что Фадж не дорос до кино? — сказал я.

— Может быть. Но я не могу придумать, чем ещё его занять. А пойти в кино — история на несколько часов.

— Можешь дать ему носков. Знаешь, как он любит играть с твоими носками.

— Носками весь день не займёшь. Потому-то я и придумал кино.

— А на что мы пойдём, пап? Папа глянул в журнал «Нью-Йорк».

— Вот недалеко от нас идёт «Жизнь медведя». Что скажешь?

— А о чём фильм? — спросил я.

— О жизни медведя, полагаю. Написано — для семейного просмотра.

Я-то рассчитывал на какой-нибудь классный вестерн со скачками и стрельбой, куда детям до шестнадцати нельзя без родителей. Но папе, конечно, виднее. Жизнь медведя так жизнь медведя.

Я предложил папе привести Фаджа в божеский вид, потому что сейчас вид у него был далеко не божеский. Кажется, папа ему даже пижаму на ночь не надел. Так братец и ходил во вчерашней футболке.

К часу дня мы были готовы. Все трое стояли в плащах и резиновых сапогах, а папа ещё и зонт прихватил, большой и чёрный. В Нью-Йорке, известное дело, в дождь такси не поймать. Но кинотеатр недалеко, и папа сказал, что небольшая пешая прогулка пойдёт нам на пользу. Луж было полно, лило как из ведра. Я люблю гулять под дождём, особенно если не очень холодно. Приятно, когда на лицо капает.

Я перепрыгивал через лужи. Папа тоже старался на них не наступать. Но Фадж… Он прыгал в середину и плескался, как утка. Когда мы добрались до кинотеатра, у него штаны были хоть отжимай. Папа потащил его в туалет и напихал в штанины кучу бумаги, чтобы он не сидел в мокром. Поначалу Фадж хныкал. Но когда папа купил ему большую коробку попкорна, братец забыл обо всех неприятностях.

Мы заняли свои места, и тут прямо перед Фаджем уселся парень-дылда. Пришлось папе поменяться с братом местами. Так Фадж оказался у прохода, я в серёдке, а папа по другую руку от меня.

Когда свет погас, Фадж восхищённо охнул:

— Ууух тыыы, темно!

Я ему:

— Тихо. В кино нельзя разговаривать.

— Холошо, Пи-та.

Вот тогда-то он и начал бросаться попкорном. Поначалу я не заметил, только подумал: странно, почему люди впереди нас каждую секунду оборачиваются. Потом слышу, Фадж шепчет: «Паф-паф!» — и, гляжу, бросает горсть.

Я ткнул папу локтем.

— Он бросается попкорном, — шёпотом сообщил я.

Папа протянул руку и хлопнул Фаджа по коленке:

— Будешь кидаться — отберу.

— Не кидаться! — сказал Фадж очень громко.

— Шшш, — зашипели люди впереди нас.

— Шшш! — ответил им Фадж.

— Видишь, — сказал я папе, — он слишком мал для кино. Не понимает.

Но стоило появиться первому медведю, Фадж застыл и смотрел не отрываясь. Скоро я совершенно забыл о нём и увлёкся историей на экране. Она оказалась гораздо интереснее, чем я думал. Про медвежат.

Не помню, в какой момент я это обнаружил. Кажется, повернулся глянуть, не осталось ли у Фаджа попкорна, а то мой закончился. И очень удивился, что его нет рядом. Вот так новости.

— Пап, папа, — зашептал я, — его нету.

— Что? — не понял папа.

— Фаджа нет на месте.

Папа наклонился посмотреть.

— Куда он пошёл?

— Не знаю. Просто исчез.

— Выпусти меня, Питер. Пойду поищу его.

— Мне пойти с тобой? — спросил я.

— Нет, сиди досматривай. Наверное, он у лотка со сладостями.

Я привстал, пропуская отца. Интересно, что сказала бы мама, узнай она, что Фадж потерялся в кинотеатре.

Прошло какое-то время, вдруг фильм прервался — как водится, на самом интересном месте. Включили всё освещение. Зрители разочарованно загудели. Какие-то мальчишки крикнули: «Оператора на мыло!» Ко мне подошли мой папа, два билетёра и человек в костюме.

— Он сидел вот здесь, — сказал папа, указывая на пустое место.

— Ясно, — сказал человек в костюме. — Мы проверили все помещения в здании. Нужно обыскать кинозал. — Он сложил ладони рупором и закричал: — Леди и джентльмены! Прошу вашего внимания. Мы продолжим показ фильма, как только разыщем трёхлетнего мальчика, он откликается на имя Фадж.