— Их глаза обшаривали меня. — Она вздрогнула. — Меня даже тошнило. Но с этим я могла бы справиться. А потом мужчины, которых она приводила домой, стали унижать ее.

Джексон до боли стиснул челюсти.

— Они… унижали ее, — повторила Тейлор, словно была не в силах остановиться. — Я не могла их остановить. Я должна была позаботиться о Нике, потому что ее ничто не беспокоило. По-моему, она его ненавидела. — Голубые глаза сверкнули яростью, и Джексон отвел взгляд. — И он не виноват в том, что его отец — чудовище.

— Конечно, не виноват.

Как будто успокоившись, Тейлор прижала голову к его груди.

— А один раз я так испугалась, что позвонила в полицию. Полицейские приехали и задержали того человека.

Джексон ощутил холодок в затылке. Он знал, что у этой истории не могло быть счастливого конца.

— И что же дальше?

— Мать была благодарна. Сказала, что ей попался настоящий подонок. Его арестовали, как он и заслуживал.

— Но?..

— Но через пару месяцев он объявился снова. Я возвращалась домой из школы, а он преследовал меня. Я заметила его только в парке. Я спешила к Нику. Он выскочил из-за дерева и потащил меня в кусты. Зажал рукой рот. Я не могла ни вздохнуть, ни закричать. — Голос Тейлор сорвался. — Он прижал меня к дереву, так, чтобы с дорожки ничего не было видно. Одной рукой он зажимал мне рот, другой держал меня за руки. Потом он меня отпустил, но я не успела закричать, потому что он схватил меня за горло. Мне тогда показалось, что он задушит меня.

Джексон чувствовал, что она вот-вот зарыдает. А ему оставалось только обнимать ее, больше он ничем не мог ей помочь. Нет ничего удивительного, что она не переносит мужских прикосновений. Ей неоднократно пришлось пережить насилие, и именно в том возрасте, когда развивающаяся сексуальность особенно ранима.

— Он стал шептать, что хотел бы сделать с такой созревшей молодой штучкой, как я. Все, что он говорил, было отвратительно… и ненормально. — Ее пальцы вцепились в ворот рубашки Джексона. — Он схватил меня за грудь, когда я попробовала ослабить его хватку.

— Ты вырвалась?

Это необходимо знать: если Тейлор не повезло, то он ничего не сможет сделать с болью, испытанной ею. Он привык сохранять самообладание, но сейчас был не в состоянии справиться с собой. Его дорогая Тейлор стала жертвой насилия со стороны человека, который не имел морального права находиться рядом с таким чистым и невинным существом.

— Он начал расстегивать штаны. Он отпустил меня всего на секунду, но этого хватило. Я ударила его коленом в пах и убежала.

У нее бойцовский характер. Слава богу!

— Он преследовал тебя?

— Да, но я бросилась в ближайший дом, и миссис Уиллис впустила меня.

Тейлор улыбнулась при воспоминании о том моменте. Миссис Уиллис была единственной удачей того дня. Добрая вдова поила ее чаем до тех пор, пока девочка не перестала всхлипывать.

— Миссис Уиллис позвонила в полицию. Этот человек так и шатался поблизости; возможно, думал, что схватит меня, когда я буду уходить.

Тейлор до сих пор помнила испытанный ею тогда выматывающий страх, страх до боли в костях.

По-прежнему прижимая ее к себе, Джексон выпрямился.

— В тот раз его задержали?

Тейлор поняла, что должна успокоить его.

— На этот раз на куда более долгий срок. Думаю, он как-то пострадал в тюрьме. Больше он не приходил.

Джексон так и не расслабился, но его тон сделался более мягким:

— Это был единственный такой случай?

— Да. Но я постоянно думала, что когда-нибудь Ник попадется кому-нибудь под горячую руку. Поэтому, когда мать куда-нибудь уходила, я брала Ника и отправлялась ночевать к миссис Уиллис.

— Ты полюбила эту женщину.

Тейлор энергично кивнула.

— Она относится ко мне как к дочери.

— Ты все еще поддерживаешь с ней отношения?

— Да. Только сейчас ее здоровье уже не то.

Джексон восхищался девушкой. Она рассказала ему о попытке чудовищного насилия, повторения которой она наверняка продолжала страшиться, а между тем ее тревожит здоровье пожилой женщины. Он позаботится о том, чтобы спасительница Тейлор получила лучший уход; ведь он в долгу перед миссис Уиллис за то, что она оградила Тейлор от невыносимого горя.

— Тейлор…

Она вскинула голову. Ее голубые глаза были в слезах.

— Что?

— Спасибо за то, что рассказала мне.

За то, что доверилась мне, подумал он про себя с радостью, к которой примешивалась горечь.

Тейлор вымученно улыбнулась.

— Ты должен был знать.

Она нервно сглотнула, и Джексон понял, что она собирается с силами и хочет что-то добавить. Он ждал. Но когда она заговорила, он потерял дар речи от удивления.

— Ты просишь меня завести любовницу? — тупо переспросил он.

Она выпрямилась, все еще сидя у него на коленях, и скрестила руки на груди.

— А что в этом странного? Я не дам тебе… того, что тебе нужно, а ведь ты мужчина, — дерзко произнесла она.

Джексон напомнил себе, что она знала мужчин только одного сорта и в услышанном предложении нет обиды для него лично. Он не должен чувствовать себя оскорбленным тем, что она столь легко готова уступить его другой женщине.

— Я умею сдерживать себя. Я не намерен заниматься сексом с незнакомыми женщинами, а ты говоришь именно об этом.

Он постарался подавить грозное рычание.

— Я сказала что-то не то, да? Ты сердишься.

Ее откровенность заставила Джексона криво усмехнуться.

— Причем думаю, что не в последний раз. — Он приподнял ее подбородок. — Скажи-ка мне одну вещь. Я противен тебе?

Она немедленно замотала головой.

— Нет, конечно! Я же сказала тебе, что ты великолепен. И еще… Мне нравится, как ты меня целуешь.

— Тогда мы попытаемся, piccola.

Он провел ладонью по спине Тейлор, как бы осторожно призывая ее откликнуться на его призыв.

Она опустила голову.

— А если я не смогу?

— Тогда я стану монахом.

Он не стал напоминать ей о годичном соглашении.

Она осторожно приподняла голову, но выдержала его взгляд. Завтра она станет его женой. Завтра состоится тихая и прекрасная свадьба, такая же, как и сама Тейлор.

И вот пришла первая брачная ночь.

Место действия — фешенебельный курорт на побережье одного из островов Фиджи. Первая брачная ночь, и Джексон в одиночестве лежит в своей кровати, тогда как его привлекательная жена спит в комнате напротив. Вот уже час его мучают эротические фантазии, в которых нашлось место черным кружевам и нежной белой коже.