— Это я уже понял, — фыркнул я, откладывая очередное замечание, касающееся Правителя Дарианы, в закрома своей памяти. — Что он придумал для Кайлара, на его взгляд соответствующее степени его вины?

— Противник для тренировок воинов. — Не стал медлить с ответом Гадриэль. — С защитой, которая действовала только при угрозе смертельных ран, но не защищала ни от других, ни от боли.

При мысли о том, как это все могло выглядеть, я застыл заледеневшей скульптурой. Не скажу, что мы не делали чего-то подобного. Предатели в истории эльфов встречались и было просто неразумно не использовать воинские навыки отщепенцев для того, чтобы подготовить новичков. Но если такое случалось… мы предпочитали их беречь, извлекая из такого наказания наибольшую выгоду.

Но даже ужаснувшись той степени жестокости, с которой подходил к своим подданным Вилдор, судить о ее мере я не собирался: если пройтись по истории нашего мира, похожих примеров можно было найти не мало. Важным было то, что Кайлар не только выжил в этих условиях, но и сумел сохранить свою цельность. А это было очень хорошо заметно по тому, как он приветствовал меня. С каким спокойствием и достоинством принимал довольно неожиданные изменения в своей судьбе.

— Ты ему уже сказал? — Перевел я разговор в иное русло, понимая, что мой друг, похоже, впервые за все время нашей дружбы, проявил необъективность.

Но… ошибся. И был этому очень рад.

— Если сопоставить это с рассказами Талтара Маргилу, он еще легко отделался. А говорить я пока не стал. Да и о его дочери упомянул лишь когда мы шли сюда.

— Хочешь, чтобы он сделал надлежащие выводы не руководствуясь чувством благодарности?! — В моем голосе мелькнула насмешка, которую я не успел спрятать.

И хотя относилась она совершенно к другому, мне было неприятно, что я не сумел себя сдержать. Тем более на фоне даймона, сохранявшего выдержку перед встречей с дочерью до последнего мгновения.

Дело было в другом: в отличие от Сарката с его терами, которые натянув личины демонов начали сумрачными тенями повсюду следовать за Сашкой, этот чернокожий воин продолжал оставаться для меня "чужим'. Несмотря на все, что я о нем уже знал.

— Он не только отец моей невесты, но и… — Гадриэль, словно почувствовав, как Кайлар резко обернулся в нашу сторону тоже поднял глаза, встречаясь взглядами. И закончил, так и не отведя взора, — весьма ценный источник информации. В отличие от ученика нашего друга, для которого любое слово может означать предательство, для него уже все закончено. Он не является воином, ему отказали в Чести и Долге, его заставили дать клятву мне. И…

Он не стал продолжать. Это за него сделал я: и он был там, где Черные Воины готовились к вторжению на Лилею.

— Только не убеждай меня, что ты нечто подобное и предполагал, требуя его себе в телохранители?

Гадриэль перестал смущать даймона и обратил свое внимание на меня. Вторя моей насмешливой улыбке.

— Раз ты не поверишь — не буду. Хотя… — его взгляд стал озорным, — после общения с Маргилу я нечто подобное и ожидал. Я не мог задавать прямых вопросов, но, как мне кажется, появление Кайлара рядом со мной не произвело впечатления ни на него самого, ни его сына.

Еще бы сотню лет назад я, может, и удивился, сколько слоев присутствует в тех замыслах, что рождаются в голове моего друга. Сейчас же воспринимал это как нечто неотъемлемое, являющееся частью его личности. Нельзя сказать, чтобы я и сам не любил многоходовых комбинаций, но… Гадриэль, буквально, дышал ими. И единственным существом, заставляющим его смущаться в таких случаях, была Лера, предпочитающая самый короткий и, на ее взгляд, правильный путь — искренность.

Воспоминание о жене пронзила душу острой болью, но… я сдержал стон и не дал ему отразиться в своих глазах. Надеюсь, ее новоприобретенные родственники помогут ей избежать расставленных Вилдором ловушек. Характеристика Гадриэля, данная Ярангиру и его отцу, была короткой, но обнадеживающей: Талтар продолжал беспокоиться о своем исчезнувшем брате и был рад узнать, что его род не прервался.

Он хотел еще что-то сказать, но тут Лайсе, выскользнув из объятий отца, отступила на шаг и бросила взгляд в нашу сторону, словно давая понять, что и нам не мешало бы присоединиться к их разговору. Я, заметив это движение первым, показав глазами другу на парочку, сбросил укрывавшие нас заклинания.

— Мой господин… — даймон низко склонил голову, как только мы подошли ближе, но больше ничего произнести не успел, прерванный черноволосым лордом.

— С этим нам придется что-то делать… Не могу же я позволить отцу своей невесты быть моим телохранителем… — Его взгляд мгновенно стал игривым, а урчащие нотки в голосе словно подчеркивали, насколько его забавляет эта ситуация.

Но я не сомневался, что Лайсе понимает, какие чувства пытается скрыть от других ее жених.

Я не видел их встречу — Гадриэль предпочел сам отправиться за девушкой, хотя и попросил князя подготовить ее к визиту… но при их возвращении во дворец присутствовал. И то, что каждый раз имея возможность прикоснуться к Лайсе, увидеть радостный блеск в ее глазах, услышать ее звонкий голос, он вспоминал о том, чего лишился я, делало их отношения чуть более напряженными, чем мне бы хотелось. Радовало одно: способности его невесты делали практически невозможными их ссоры из-за непонимания.

— Я считаю честью для себя охранять Вашу жизнь, лорд Гадриэль. А то, что я храню ее еще и для своей дочери, делает мою службу Вам еще более ценной.

Я заметил, как смутился от этих слов мой друг, но это мелькнуло и исчезло. Слишком быстро, чтобы это мог заметить даймон. Мне же удалось увидеть следы смятения лишь потому, что Гадриэль не просто спрашивал у меня совета, как ему поступить в этой ситуации, но и пытался свалить ее благополучное разрешение на меня. Весьма безуспешно.

— Для Вас, Кайлар, служба мне может оказаться неприемлемой. — Осознав, что в этом вопросе я ему не помощник, мой друг не стал ходить вокруг да около, предпочтя разрешить все как можно скорее. — В течение полугода мы ожидаем нападения воинов Дарианы на наш мир и положение моего тера может повлиять на Вашу дальнейшую судьбу.

Что ж… с точки зрения нашего разговора его ход можно было назвать великолепным, хотя и довольно прямолинейным.

— Моя дальнейшая судьба принадлежит Вам, Лорд Гадриэль. — Взгляд даймона был спокоен.

Так же как у его дочери, продолжавшей сжимать ладонь отца своими маленькими, по сравнению с его, ладошками. И это было очень трогательно: она казалась столь беззащитной и хрупкой, а он монолитным и уверенным в своем выборе, что я поторопился выбросить из своей головы мысль о том, что такое приобретение темным эльфам будет весьма кстати.

— Вы должны понимать, что делая такое заявление Вы даете мне право задавать те вопросы, которые в ином случае могли и не прозвучать.

Я едва удержал метнувшееся на лицо удивление. Тон Гадриэля был не просто резок — он был жесток. И таким моего друга знали очень немногие из числа живых, потому что выживали после того, как слышали этот голос, лишь редкие счастливцы.