На рассвете увидели Волгу — широкую, величественную, спокойную. А над ней — город, уже опалённый бомбежками, но не сломленный.

«Красота какая,» — выдохнула Таня.

«И её мы должны защитить,» — твердо сказала Мария Петровна.

Медсанбату отвели место в большом овраге недалеко от переправы. Пока разворачивали палатки и операционную, мимо нескончаемым потоком шли войска — пехота, артиллерия, танки.

«Готовьтесь, сестрички,» — сказал пожилой военврач из соседнего медсанбата. «Такого мы ещё невидели. Здесь будет решающая битва.»

Вечером в палатку к Елене забежала зареванная Валя:

«Елена Александровна, письмо от Коли! Он в госпитале научился на костылях ходить! Пишет — теперь точно вернётся за мной.»

А Таня получила весточку от Андрея — его направили в артиллерийскую часть под Сталинградом: «Представляешь? Мы можем встретиться! Судьба, наверное.»

Елена слушала девчонок и думала о Сергее. Где-то здесь, среди этих бесконечных степей, среди грохота надвигающейся битвы, их пути должны пересечься. Она чувствовала это всем сердцем.

Ночью она писала в дневнике:

«Волга… Какая она широкая, сильная, спокойная. Смотрю на неё и понимаю — здесь действительно решится многое. Не только судьба войны — наши судьбы тоже. Я это чувствую каждой клеточкой.»

А на рассвете начался первый массированный налет. Небо почернело от немецких самолетов. Город на том берегу вспыхнул как спичка.

«Началось,» — тихо сказала Мария Петровна.

И они начали готовиться к приему раненых — разворачивали операционные, стерилизовали инструменты, готовили перевязочные материалы. Впереди была битва, которую потом назовут великой. Битва, в которой каждый из них станет частью истории.

Первые раненые появились к полудню. Сначала несколько человек, потом десятки. К вечеру их был уже целый поток.

«Сестричка,» — позвал молодой лейтенант с забинтованной головой. «А правда, что немец прёт по всему фронту?»

«Правда,» — ответила Елена, делая перевязку. «Но и мы не отступаем. Ни шагу назад — такой приказ.»

В операционной работали без перерыва. Мария Петровна, встав у стола рядом с хирургом, только качала головой:

«За всю войну такого не видела. Словно вся война сюда стянулась.»

К ночи над Волгой поднялось зарево пожаров. Город горел, но не сдавался. С того берега доносился грохот разрывов и автоматные очереди.

«Товарищ старшая сестра!» — в палатку вбежал связной. «Приказ — быть готовыми к передислокации. Немец прорвался к северным районам.»

Елена выглянула из палатки. Зарево над городом словно пульсировало в такт канонаде. И вдруг она почувствовала — где-то там, в этом огненном мареве, совсем близко, Сергей. Она не могла этого объяснить, просто знала.

«Елена Александровна,» — Таня присела рядом. «Знаете, а я сегодня поняла — вот она, настоящая война. Всё, что было раньше — это только подготовка.»

«Да, девочка,» — Елена обняла её за плечи. «Здесь всё по-настоящему. И война, и любовь, и подвиг.»

В соседней палатке Валя читала вслух раненым письмо от Николая:

«Я каждый день тренируюсь ходить. Врачи говорят — скоро смогу вернуться в строй. Пусть не на передовую, но зато ближе к тебе.»

А Мария Петровна, глядя на своих девочек, думала: как же они повзрослели, как закалились их характеры. Война словно отлила их заново — из стали и нежности, из мужества и милосердия.

Ночью снова была бомбежка. Раненых укрывали своими телами, успокаивали, делали уколы. А потом вместе молились — каждый по-своему, каждый о своём…

«Знаешь, Леночка,» — сказала утром Мария Петровна. «А ведь это судьба — что мы все здесь оказались. Такое испытание можно выдержать только вместе.»

И словно в подтверждение её слов, издалека донесся рокот «катюш» — наша артиллерия вступала в бой. Где-то там, за Волгой, занималось утро великой битвы.

К исходу третьего дня в медсанбат привезли артиллериста с тяжелым ранением. Таня, менявшая повязку, вдруг вскрикнула: «Андрей!»

Это был он — её Андрей, бледный от потери крови, но живой. Осколок мины прошел рядом с сердцем. «Я же обещал, чтонайду тебя,» — прошептал он и потерял сознание.

«Срочно в операционную!» — скомандовала Елена.

Всю ночь они боролись за его жизнь. И победили — сердце молодого артиллериста оказалось сильнее смерти. А может, его спасла любовь.

«Вот так и встретились,» — улыбнулась Мария Петровна. «Война разлучает, война соединяет.»

Елена, глядя на счастливые лица Тани и Андрея, думала о Сергее. Где-то совсем рядом, может быть в нескольких километрах, он тоже спасает жизни. И она знала — их встреча тоже близка.

А война набирала силу. Всё чаще приходилось работать под бомбежками, всё ближе подходила линия фронта. Но теперь они были готовы ко всему — спаянные общей судьбой, общей верой, общей любовью.

Вечером пришла радиограмма: «Всем медсанбатам быть готовыми к приему тяжелораненых. Ожидается масштабное наступление противника.»

«Ну что, сестрички,» — Елена обвела взглядом своих девочек. «Начинается самое главное. Теперь мы должны стать сильнее всех бомбежек, всех страхов, всей смерти. Потому что мы — последняя надежда для тех, кто защищает Сталинград.»

И они стали — сильнее страха, сильнее усталости, сильнее самой смерти. Потому что там, за их спинами, была Волга. За Волгой земли нет — это знал каждый. И отступать было некуда — ни им, ни тем, кого они спасали.

История 2

Под огнём

Это случилось во время очередной бомбежки. Елена услышала крик санитара: «Там раненый! На нейтральной полосе! Истекает кровью!»

Она выглянула из укрытия. Метрах в двухстах, у разбитого дзота, лежал боец. Он пытался ползти, оставляя за собой кровавый след.

«Нельзя, сестричка!» — крикнул командир. «Снайперы!»

Но она уже ползла, прижимаясь к земле. Война научила её главному — каждая жизнь бесценна. Свист пуль, разрывы снарядов — всё слилось в один гул. Только бы успеть.

Боец был совсем молодой, почти мальчишка. Осколочное ранение бедра, большая потеря крови. «Потерпи, родной,» — прошептала она, накладывая жгут. «Сейчас вытащим.»

И вдруг острая боль пронзила плечо. Мир качнулся, поплыл перед глазами. Последнее, что она помнила — чьи-то руки, бережно укладывающие её на плащпалатку, и крик Вали:

«Елена Александровна! Держитесь!»

Очнулась она от знакомого голоса:

«Срочно в операционную! Потеря крови критическая!»

Сквозь туман боли она узнала этот голос. Сергей… Неужели это действительно он? «Любимая,» — его лицо склонилось над ней. «Только живи. Слышишь? Живи пожалуйста!»

А потом была операция. Сергей оперировал сам — четыре часа борьбы за её жизнь. За их любовь. За их будущее.

«Сергей Николаевич, она приходит в себя,» — голос медсестры доносился словно издалека.

Елена медленно открыла глаза. Сергей сидел рядом, осунувшийся, небритый, но такой родной. «Сколько… сколько времени прошло?» — губы