– Что-то я этим двум не досказал-то, Бенджамин, – просипел я самому себе под нос. – Но вот что?

Я сокрушенно покачал головой и снова шумно вздохнул. Сигаретный дым вырвался из моих ноздрей рваной струей и тут же упорхнул в разрушенное окно, испарившись без следа.

– Что бы сейчас-то сказала моя бедная мать, – я с горечью шлепнул себя по лбу. – Взял плату у двух хороших людей, но не смог им помочь. Как стыдно-то, Бенджамин!.. Но если бы я только сумел понять, отчего мне так паршиво на душе…

Я задумался и попытался отчетливо вспомнить то утро, когда заприметил странного парнишку неподалеку от аптеки. Если бы я был помоложе, то память, должно быть, не подводила бы меня так сильно.

– Давай рассуждать здраво, Бенджамин, – начал я, бездумно таращась в ночной ливень. – Отчего мне может быть так погано-то?.. Конечно, это связано с тем несчастным пареньком, тут нечего и сомневаться-то. Что-то я знал о нем, но забыл об этом рассказать тем двум детективам… О чем же я мог позабыть-то, Бенджамин?

Я взъерошил влажные волосы на затылке и ругнулся в пустоту. Не стоило мне так часто лакать спирт из аптеки ворчливого старика – от этого моя бедная голова совсем отупела. Я потерял ясность мысли, стал забывать собственные воспоминания. Если бы не те дьявольские пузырьки, то я наверняка давно бы ухватил верное направление и понял, что именно тревожит мой ум.

– Я, Бенджамин, совсем не виню людей, которые презирают таких, как я, – я с досадой махнул рукой, признавая свою никчемность. – Погляди-то на меня! Стою тут и мучаюсь, а сам не знаю, от чего. И другим от меня пользы никакой, и себе-то помочь не могу.

Я прикрыл глаза и изо всех сил постарался напрячь собственную память. Воскресил в своей голове образ сгинувшего паренька, как мог, восстановил события того раннего утра. Казалось, что внутри моей головы вот-вот произойдет прозрение – чувство это было таким близким, почти осязаемым. Однако чуда так и не случилось.

Я открыл глаза и разочарованно вздохнул. Я определенно двигался в правильном направлении, вот только никак не мог ухватить нужную мысль за скользкий хвост.

Пока я опустошенно пялился в мокрую аллею, Бенджамин за моей спиной успел умять все лакомство, и теперь удовлетворенно укладывался возле костра, громко покряхтывая. Я обернулся и с укором поглядел в его довольную морду.

– Помощи от тебя никакой! Жрешь за двоих, а толку-то чуть!

Рыжий пес обиженно моргнул, наклонив голову вбок. Затем молча опустил виноватую морду на передние лапы и замер.

Я уже собирался вернуться к огню, чтобы отогреться – промозглый ветер изрядно потрепал мои лохмотья, когда заметил какое-то движение внизу. Запоздавший пешеход со всех ног спешил куда-то под проливным дождем, напрасно стараясь прикрыть лицо ладонями и защититься от ледяных капель.

– И чего дома-то человеку не сидится в такую ненастную погоду, Бенджамин? – проворчал я, наблюдая за тем, как неизвестного внизу нещадно полощет ветер. – Будь у меня дом, Бенджамин, я бы из него и носа нынче не высунул…

Я хотел сказать что-то еще, но внезапно осекся. Какая-то смутная, скользкая мысль шевельнулась внутри моей головы, как неожиданно проснувшаяся на солнцепеке змея.

– Вот тебе и раз, – взволнованно выдохнул я, а затем закричал изо всех сил. – Бенджамин! Ну же, старая развалина! Поднимайся!

Пес, успевший было задремать, неохотно открыл один глаз, широко зевнул и с удивлением уставился на меня, явно не собираясь покидать свое уютное теплое гнездышко.

– Сказал тебе, пошевеливайся-то! – прикрикнул я, и пристыженное животное наконец послушно поднялось на все четыре лапы. – Давай-давай, пошли… Не ворчи, это важное дело! Пора тебе размять скрипучие кости, не то совсем превратишься в рухлядь-то!

Я быстрехонько юркнул вниз по темным, скользким ступеням, наощупь нашарил ладонями узкий проход, мигом пересек небольшое помещение на первом этаже, некогда служившее холлом, и очутился на аллее, поливаемой ночным дождем.

⁂

– Прости, Альварес, но я ничем не могу тебе помочь, – отрезал толстый Тэд. – Мистера Миллера и мистера Рида сейчас нет в мотеле.

– Куда же они пошли-то, в такое ненастье? – нетерпеливо воскликнул я. – Мне очень нужно поговорить с этими детективами, хороший человек!

– Я не могу тебе этого сказать, – толстый Тэд раздраженно блеснул глазами. – Личные дела моих постояльцев ни с кем не обсуждаются.

Он окатил меня презрительным взглядом с ног до головы, явно мечтая о том, чтобы спровадить неугодного гостя как можно скорее.

За окнами мотеля под дождем мок несчастный Бенджамин, покорно ожидая моего возвращения и с тоской наблюдая за тем, как я с обратной стороны стекла пытаюсь разговорить упитанного хозяина заведения.

– Но это очень важно…

– Я понимаю, – перебил меня толстый Тэд. – Но тебе придется запастись терпением и дождаться их возвращения… в другом месте.

Он недвусмысленно кивнул на дверь.

Понимая, что мне здесь не помогут, я повернулся и пошел прочь, шагнул под холодные струи дождя, похлопал Бенджамина по вымокшей спине и просипел:

– Давай-ка мы сами поищем детективов, Бенджамин. Должно быть, они оба решили вернуться в тот жуткий дом, чтобы снова его осмотреть…

Пес точно не собирался продолжать ночное путешествие по пустым холодным улицам, однако я никак не мог ждать до утра. Чего доброго, я бы снова забыл о том, что по счастливой случайности припомнил, и тогда попросту бы окончательно спятил.

К тому же, мне не терпелось поделиться с детективами своими наблюдениями, ведь я нутром ощущал, что это очень важно.

Поэтому мне не оставалось ничего другого, кроме как молча терпеть катящиеся градом капли на своем лице, быстро семеня по длинному шоссе в направлении чернеющей вдалеке скалы. Там, у ее подножья, сейчас должны были копошиться два полицейских из Вашингтона. По крайней мере, я надеялся на это всей своей трусливой душой.

Путь до оставленного особняка занял гораздо больше времени, чем я рассчитывал. К тому моменту, как мы с Бенджамином свернули на обочину и вышли к размокшей грунтовой дороге, прошло уже не менее часа. Мои зубы громко клацали друг о друга, а в прохудившихся старых ботинках хлюпала грязь, и я уже не раз в сердцах пожалел о том, что не прихватил с собой бутылку с виски, который в эти мгновения был бы весьма кстати.

Мокрые и уставшие, мы наконец дотащились до высокого одинокого здания, однако оно встретило нас черными провалами окон. Казалось, что внутри никого нет, и это наблюдение не на шутку меня расстроило.

– Послушай, – я опустил глаза и погладил пса по загривку. – Ты подожди меня тут, понял-то? А я сбегаю и гляну… Может, детективы исследуют последний этаж, окна-то там закрашены изнутри, отсюда ничего не увидать!

Бенджамин понурил сырую голову и покорно уселся на землю.