— Вопрос у меня простой, — заявил Йама. — Я хочу найти свою семью. Вы можете мне помочь?

Покой Пришельцев Департамента Аптекарей и Хирургов был сооружен вокруг небольшого квадратного дворика. С трех сторон его тянулись узкие длинные балконы, а с четвертой находилась покатая стена из прозрачного, как стекло, металла; последние лучи заходящего солнца играли на ней золотым дождем, таким, как, по преданию, явили себя миру Хранители в первый и последний раз, когда они засевали его десятью тысячами рас.

Йама заплатил за ужин Элифаса в трапезной на первом этаже, и они поели за длинным столом вместе с дюжиной других просителей. Над головой у каждого из них светилось облачко светлячков, другого света в помещении не было. Рядом с Йамой лежала пачка документов, пестрым веером рассыпавшаяся по изрезанной поверхности стола; у него не нашлось карманов, чтобы распихать все врученные ему бумаги. Рану его промыли дезинфицирующим составом, и теперь на ней белела свежая повязка.

Несмотря на трюк со светлячками, старший служитель Кун Норбу настоял, чтобы Йама наглядно доказал, что он в состоянии справиться со Стражем Ворот Иерархов. Йама, все еще окутанный облаком из тысячи светлячков, трижды прошел вверх-вниз по лестнице под аркой перед изумленными взорами все растущей толпы клерков. Йаме показалось, что они готовы всю ночь смотреть на это зрелище, и потому после третьего раза он сказал Кун Норбу, что он явился в библиотеку не в качестве клоуна или шута, и возвратил светлячков их бывшим хозяевам, оставив себе лишь пять штук из тех, что он забрал у местных дикарей. Этот поступок поразил окружающих, пожалуй, не меньше, чем способность проходить мимо Стража. Кун Норбу отпустил всех служителей, кроме Цу, который очень прилежно и быстро заполнил необходимые Йаме бумаги. Потом главный служитель отвел Йаму и Элифаса в свой тесный кабинет, где они, сидя на пыльных подушках, стали пить чай с медом. Складывалось впечатление, что Кун Норбу давний друг Элифаса. Он сказал, что готов помочь Йаме.

— Расскажи мне свою историю, молодой человек. Объясни, что мы можем для тебя сделать.

Йама поведал, что его младенцем нашли в лодке на Великой Реке, недавно ему сообщили, что он принадлежит к расе Строителей, которая, по преданию, давно покинула этот мир. Еще он сказал, что пришел в Из искать себе подобных, и добавил, что имеет основания полагать, будто некий доктор Дисмас недавно обнаружил важные сведения именно в этой библиотеке. Кун Норбу сначала терпеливо выслушал весь рассказ, а потом засыпал Йаму сотней вопросов, на большинство из которых Йама и понятия не имел, как ответить. Ему пришлось снова и снова повторять:

— Если бы я знал, мне не пришлось бы искать ответы. — Или же: — Я сам надеюсь у вас это узнать.

— Нужно взять у тебя кровь и образец ткани на анализ, — наконец сказал Кун Норбу. — Да, начнем, пожалуй, с этого.

На что Элифас заметил:

— Значит, ты берешься за его дело, брат? Я рад.

Кун Норбу улыбнулся и сказал:

— Полагаю, что из этих ответов мы сможем узнать не меньше самого Йамы.

Тут уж Йама стал спрашивать:

— Господин, тебе ведь что-то известно о моей расе? Я вижу, известно! Найду ли я у вас то, что ищу?

Улыбка Кун Норбу стала шире. Черные глаза сверкнули за линзами очков.

— Не все можно узнать в библиотеках.

Элифас прикрыл глаза и нараспев начал декламировать фрагмент текста:

— «И были они первыми из людей, возникших в мире по слову Хранителей. И получили во владение ключи от этого мира и правили им по воле их сотворивших».

Йама спросил:

— Это из Пуран?

Улыбка Элифаса сверкнула на темном лице, как молния.

— Правда, похоже на Пураны?

А Кун Норбу объяснил:

— Этот текст куда старше Пуран. Вероятно, его составил один из Строителей. Когда мы с Элифасом были в твоем возрасте, мы охотились за редкими текстами, как настоящие следопыты. Став клерком, я забросил поиски утерянных знаний, но, знаешь, сейчас я снова чувствую себя молодым. Ты снова раздул во мне костер любопытства, а я-то считал, что он давным-давно потух и угли остыли. Ноша моей службы нелегка и не оставляет сил ни на что другое.

Йама воскликнул:

— Тогда давайте начнем прямо сейчас! Почему к правде нужно брести сквозь лес этих цветных бумажек?

Ему вручили пропуск в библиотеку, столовую и одно из спальных помещений Покоя Пришельцев. Его имя, возраст и место рождения (Йама сообщил, что это Эолис) записали на полудюжине разноцветных карточек. Десять раз переписали вопрос, потом Цу проштемпелевал все бумаги своей печатью.

— Так положено, — объяснил старший служитель. — Ты, Йама, еще молод и готов весь мир перевернуть, а потом отстроить его заново. Тебе главное скорость. Ты хочешь получить все тотчас, по первому требованию, иначе мир рухнет. Молодые всегда так. Вот станешь постарше и поймешь, что в заведенном порядке вещей есть своя мудрость. Старики вроде нас с Элифасом видят, почему в мире все устроилось именно так, почему события движутся именно этим путем и как взаимосвязано все окружающее. Мы понимаем, что без направления скорость — это просто растраченная впустую энергия. Йама упрямо возразил:

— Но знания должны быть общедоступны, ведь они — дар Хранителей.

— Так-то оно так, — задумчиво проговорил Кун Норбу. — Однако если знания сделать всеобщими, кто станет за ними смотреть? Знание — вещь хрупкая, оно легко теряется или гибнет, а каждое зернышко знания в самой своей сути связано со всеми остальными зернами. Если бы я захотел, то мог бы завтра же открыть наши библиотеки для всех желающих, но я не стану этого делать. Ты десятилетиями будешь бродить между стеллажами и так и не найдешь того, что нужно. Я же за несколько часов могу добраться до места, где находятся нужные ответы, но лишь потому, что я провел почти всю жизнь, изучая, как составляются каталоги книг и других источников информации. Организация знаний не менее важна, чем сами знания, и мы как раз отвечаем за сохранение такой организации.

— Он всю ночь будет искать для тебя ответы, — сказал Йаме Элифас и обратился к Кун Норбу: — Как приятно вновь видеть в твоих глазах огонь, брат. Я-то полагал, что за своими гроссбухами и уставами ты впал в вечную дремоту.

— Я всегда начеку, — ответил старший служитель. — С этими учениками иначе нельзя, нужен глаз да глаз. — Он сложил ладони домиком. Пальцы его заканчивались черными, как шипы розы, когтями, а между ними висели дряблые перепонки. Опустив глаза на свои руки, он спросил:

— Ты когда-нибудь болел, Йама?

— У меня была водяная лихорадка и малярия. Я ведь жил у реки.

— Я спрашиваю, потому что не знаю, подвержены ли Строители болезням. Радуйся, что у тебя были детские болезни. Если кто-нибудь из твоей расы еще жив, то его почти наверняка лечил хирург или аптекарь, а у нас хранятся архивы всех аптекарей и хирургов. Таков закон. Этим путем я и буду вести поиск, а матрица твоей клетки мне поможет.