горбачёвской команде, но политик он всё же вменяемый, с ним можно договориться. А вот Шеварднадзе и Громыко надо убирать, однозначно. К ним бы я добавил Тихонова и Пономарёва — им просто по возрасту положено быть на пенсии.

— И кто придёт взамен них? Я слышал упоминание таких фамилий, как Ельцин, Слюньков и Зайков.

— Зайков со Слюньковым наверно пойдут, но Ельцин сразу нет, это только через мой труп, — взволнованно отвечал Романов.

— Почему? — спросил Гришин.

— Слишком упёртый и обидчивый. К тому же у него начальная стадия алкоголизма… а вот Катушева я бы например вернул в Политбюро, технари нам тут не помешают.

— А что вы скажете насчёт Чебрикова?

— Я думаю, что личной инициативы он проявлять не станет, как временная фигура на ближайшие пару лет может сохраниться. Но руководство КГБ надо бы укрепить — слышали ли вы такую фамилию, как Примаков?

— Примаков-Примаков, — пробормотал Гришин, — это что-то с Ближним Востоком связано, директор какого-то института, кажется…

— Института востоковедения, — уточнил Романов, — а кроме того он кадровый сотрудник КГБ. В Шестидневную войну он сильно помог урегулировать этот конфликт. И ещё у него очень обширные связи с арабами, персами и индийцами. И ещё он в совершенстве знает четыре иностранных языка и просто человек, который умеет решать поставленные задачи. Думаю, что должность первого зама Чебрикова как будто для него скроена.

— А почему не Арбатов, например? — спросил Гришин.

Романов поморщился:

— Он ведёт двойную игру — хочет понравиться и нашим, и вашим… ненадёжный человек. Пусть остаётся на своем месте… и ещё два слова про Яковлева…

— Какого Яковлева, у нас их много в руководстве?

— Про Александра Николаевича… насколько мне известно, это агент влияния западных разведок. Вы знаете, что он личный друг премьер-министра Канады Трюдо?

— Что-то слышал об этом, — заметил Гришин, — но личные связи с зарубежными руководителями это ещё не компромат.

— Хорошо, я сделаю подборку относительно него, тогда мы поговорим более детально. И ещё мне хотелось бы затронуть две вещи по кадровому вопросу…

— Затрагивайте, Григорий Васильевич, — благожелательно разрешил ему Гришин.

— Вы же знаете наверно эту байку про сервиз из Эрмитажа?

— Конечно, кто же её не знает — откликнулся Гришин, — прогремело на всю страну.

— И вы не хуже меня знаете, что никаких сервизов ни из каких Эрмитажей я не брал. Свадьба Татьяны вообще в узком кругу была в её квартире, зачем там антикварные сервизы?

— На что вы намекаете, Григорий Васильевич?

— На то, что пришла пора вернуть старые долги — а что, если примерно такую же штуку провернуть относительно Горбачёва? Тогда его снятие со всех постов упростится донельзя…

— Мысль интересная, — задумался Гришин. — У вас есть какие-то конкретные предложения на этот счёт?

— А тут ничего и искать не надо, — откликнулся Романов, — он же совсем недавно ездил в Лондон и встречался там в Тэтчер…

— Это ещё не компромат, — заметил Гришин, — все мы хотя бы по разу куда-то ездили и кем-то встречались.

— Там была прогулка по лондонским магазинам, где супруга Горбачёва накупила множество тряпок и побрякушек…

— Да и это сложно обратить против него, — поморщился Гришин, — мало ли кто чего покупал…

— Можно запустить слух, что Раиса попыталась украсть что-нибудь, её поймали на кассе, а супруг её прикрыл… или вообще придумать что-то совсем убойное — например визит четы Горбачёвых в секс-шоп…

— Что за секс-шоп? — не понял Гришин.

— Ну магазин такой с предметами для интимных занятий… для мужчин искусственные влагалища, для женщин искусственные фаллосы… резиновые куклы… предметы для занятия садомазохизмом и всё такое.

— А вы-то откуда это знаете, Григорий Васильевич? — удивлённо спросил Гришин.

— Была одна тема, когда я ещё в Ленинграде работал, — быстро соврал Романов, — подпольный салон у нас открыли… пытались, точнее, открыть — вот и пришлось вникнуть.

— А не чересчур будет с этим секс-шопом? — справился Гришин.

— По-моему в самый раз… фотографии можно будет слить в тот же Шпигель, который и про мой сервиз тогда написал. Только лучше это сделает не Чебриков, а его конкуренты…

— Ивашутин что ли?

— Да, он, — быстро подтвердил Романов.

— Хорошо, я устрою вам встречу в ближайшее время… а по сути согласен — Горбачёв случайный человек в Политбюро, я был бы рад, если он вернулся в свой Ставрополь.

— Кстати, к Ивашутину у меня будет ещё одно дело, — добавил Романов.

— Какое, если не секрет? — спросил Гришин.

— Не секрет, — Романов достал из внутреннего кармана ещё одну бумагу, развернул ее и прочитал, — согласно моим источникам информации а я им доверяю полностью, этим источникам, Дмитрий Поляков, бывший первый зам Ивашутина, а сейчас он там, кажется, кадрами заведует, является агентом ЦРУ на протяжении последних пятнадцати лет… есть информация и ещё кое-на-кого в его ведомстве.

— Например?

— Пожалуйста, — Романов перевернул страницу, — некто Николай Чернов, оперативно-техническое управление, завербован в 65 году в Нью-Йорке. Геннадий Сметанин, сам предложил свои услуги ЦРУ в Лиссабоне два года назад. Вячеслав Баранов, завербован месяц назад в Бангладеш. Хватит наверно на первый раз…

— Любопытные же у вас источники информации, — задумался Гришин, — даже боюсь предположить, откуда вы вытянули эти ниточки…

— А вы не бойтесь, Виктор Васильевич, — усмехнулся Романов, — если проверка подтвердит их измену, тогда и продолжим наш диалог…

Глава 11. И о погоде

И о погоде

Гришин назначил большое совещание по проблемам сельского хозяйства на 17 марта. Приглашены были все без исключения члены, кандидаты и секретари Политбюро, а также руководство ВАСХНИЛ и отдельные представители с мест — Медунов из Краснодарского края, Бондаренко из Ростова, Стародубцев из Тулы.

— Товарищи, — так начал выступление Гришин, — давайте обойдёмся без лишних красивых слов и сразу перейдём к делу. К многострадальной отрасли нашей экономики, к сельскому хозяйству. Слово имеет товарищ Горбачёв — расскажите нам, Михаил Сергеевич, чего достигла ваша подшефная отрасль за последние годы.

Горбачёв открыл папку и начал всё-таки с трескучих фраз о руководящей и направляющей роли, на что Гришин поморщился и предложил ему пропустить кусок, не содержащий фактической информации.