Все закончилось, он возвращался в пустой дом, тупо пялился на запущенный газон, лежал в темной спальне, не хотелось даже слушать радио, жуткая жара, курил сигарету за сигаретой, через окно врывался липкий воздух, время от времени он слышал, как за закрытой дверью скулит собака, но не открывал, поспал часа два или три, однажды утром, когда он вышел из поезда, седой мужчина сказал ему: «сюда бы огнемет, чтоб от этого избавиться, у немцев такие были», не сразу понял, что тот имел в виду грязь, они поднимались по замусоренной лестнице, стены были изрисованы граффити, когда он вспомнил эту сцену, перед глазами появился сержант, который как-то утром, после зарядки, приказал: «а теперь бегом на стрельбище, будем показывать вам напалм, состав, действие и результат». […]

[Почувствовал голод. «Луковый съем вечером» — решил. По воскресеньям ходил во второй бар. Очень ему нравился повар. Мужик ненавидел вегетарианство, вегетарианцев и врагов табака. В заведении подавали исключительно мясные блюда, а по субботам шеф менял первую страницу меню. Печатал на ней цитаты из газет, книг, собственные мысли, услышанные рассказы и анекдоты. Касавшиеся ненавистной кулинарной практики или воздававшие хвалу табаку. Второй бар был вправду хорошим рестораном, с внушительных размеров грилем, царившим посреди большого зала. С вытяжной трубы свисали ножи, тесаки, пестики, топорики и иглы для шпиговки. Всё для обработки мяса. На вопрос, что он порекомендует, шеф неизменно отвечал: «кровь».

Телефон.]

— Сегодня я не приду. Поговорим завтра перед отъездом, — услышал голос Лысой. — Вальдек заговорил, — добавила, помолчав.

— Старушка возвращается.

— И правда. Пойдем?

— Конечно. Жду.

[Приготовил серебряные мисочки для Пса и полил цветы. После давешнего разговора с Лысой (в тот день, когда вернулся с семнадцатого участка), после нескольких брошенных ею мимоходом фраз, ему не давала покоя одна мысль. Поискал цитату. В прочитанном только что отрывке из всякой всячины речь шла о том же. Вдруг — озарение. Пошел в большую комнату и снял со стеллажа, стоящего справа от окна, большую книгу. Между выходными данными и предисловием был заложен листочек. Старый билет на концерт. С выписанными номерами страниц, где что-то заслуживало возвращения. Так. Страница 163. Есть!]

[…] «Мне плевать, что ты обо мне говоришь, пока это не выходит за пределы литературы». «Ты и впрямь так считаешь?» — спросил я. «Да. Клянусь Иисусом. Теперь ты наконец подашь мне руку?» «Конечно, в таком случае я могу это сделать», — ответил я. […]

[Вышел на жару. Перед щитом с надписью ПОЧИНКА И РЕГЕНЕРАЦИЯ ВАЛОВ стояла пара. «Сходи, может, тебе помогут», — сказала женщина мужчине. Повернул направо. Второй бар располагался по левой стороне дороги, прямо у входа в туннель под магистралью, откуда начиналась дорога в горы. Ресторан назывался «Под туннелем». Но никто так не говорил. Второй бар — и все ясно. Медленно шел по обочине. На дороге оживленное движение. Воскресенье — церковная служба, покупки, экскурсии, визиты, обеды. Магазин закрыт, в школе тихо. Несмотря на выходной, перед хозяйством Огородника толпился народ. Прошел мимо. В ресторане, о чудо, было пусто. Только за столиком неподалеку от гриля сидели двое мужчин. Сел у окна. Всегда выбирал места, откуда видны были часы. К сожалению, часы на башне костела тоже отправились в ремонт. Подошел повар с меню и огромной сигарой в зубах. Поздоровались.]

— Что порекомендуешь?

— Пока ждешь — кружку крови.

— Для начала пиво. И чтение.

— Сто́ит. Я нашел классную цитату. Видал, что творится перед огородами? Вроде бы Вальдек заговорил.

— Так говорят.

[Открыл меню на первой странице. Начал читать.]

Глаза его проводили рослую фигуру в домотканой одежде, борода и велосипед, рядом внимающая женщина. Идут из вегетарианской столовой. Там фрукты одни да силос. Бифштекс ни-ни. Если съешь глаза этой коровы будут преследовать тебя до скончания всех времен. Уверяют так здоровей. А с этого одни газы да вода. Пробовал. Целый день только и бегаешь. Брюхо пучит как у обожравшейся овцы. Сны всю ночь снятся. Почему это они называют то чем меня кормили бобштекс? Бобрианцы. Фруктарианцы. Чтобы тебе показалось будто ты ешь ромштекс. Дурацкие выдумки. И пересолено. Готовят на соде. Просидишь у крана всю ночь.

— На чем остановился?

— Огромный толстый бифштекс.

— Жареная картошка?

— Упаси бог. Отварная. Кленовый сироп. Еще одно пиво. Капуста с грудинкой. Побольше грудинки.

— Браво. Капусту подогреть?

— А как иначе?

— Вон те едят холодную.

— Странно.

— Нездешние.

[Невольно прислушивался к беседе двух мужчин. Они спорили на не известном ему языке. В тоне, особенно того, что помоложе, ощущалась агрессия. Ба, презрение.]

— Vad är det med dej?

— Inget bra.

— Det fattar jag ju själv. Och annars?

— Jag ser färger.

— Jag med.

— Jag ser nya färger. Okända.

— Är du fan galen, eller?

— Nej. Och skeppnader.

— Vadå skeppnader?

— Jag ser nya skeppander. Okända.

— Vet du vad? Skit ner dej.

— Vänta. Det är inte allt. Jag ser människor. Vita och svarta.

— Dra och häng dej. Jag sticker.

— Vänta. Stanna kvar, gå inte. De vita vill jag inte tala med. Däremot med de svarta kan jag tala i timmar. Jag förstår dem.

— Lägg av. Köp en skruvmejsel. En jättestor.

— Varför?

— Du har ju en skruv lös.

— Varför?

— Fan också. Jag drar. Hejdå.

— Adjö.

[Толпа перед огородами сгустилась, а рядом со щитом с надписью СПАСЕМ ТВОЙ КАМИН стояла та же пара, которую встретил возле другого щита. «Сходи, может, тебе помогут», — повторила свое предложение женщина. Дома взял отложенное сообщение от Злющего.]

В субботу снимаем видеоклип. Ты в нем участвуешь. Будешь смывать со стекла кровь, перья и закапывать горлицу. Нам нужно реальное место. Дом, окно, дерево, скамейка, ты, мертвая горлица. Приедем утром. Прогноз хороший. Будет свет. Думаю, часов за пять-шесть управимся. У тебя нет выбора. Подтверди.

[Ответил немедленно.]

Согласен. Но мертвой горлицы у меня точно не будет.

[Ответ пришел молниеносно.]

Спятил? Защитники животных меня бы заебали. Над мертвыми горлицами уже трудится сценограф. Привезем несколько штук. На разных стадиях. Очень рад. З.