[Подошел к принтеру и прочитал сообщение, отправленное в два тридцать:]

Он крепкий мужик.

[Откуда Анджей знает? Понятно было, что эти два слова относятся к Рыбе. Кликнул «ответить»:]

Откуда ты знаешь?

[Отправил. Почти немедленно пришел ответ:]

Он звонил. Задал вопрос: «можно взять точку в кавычки?» и сказал: «Анджей, мать твою за ногу, аминь, отплываю».

[Ответил:]

И что ты на это?

[Анджей не заставил себя ждать:]

Конечно, можно. Я ложусь спать. Отключаюсь.

[Вошел в ванную. Там витал трудно определимый, совсем новый запах — что-то вроде винограда с легкой примесью шафрана и грецких орехов. Под душем вспомнилась одна книжка. Пока ее читал, несколько раз брался за карандаш. Такое бывало не часто. Хотелось запомнить простые фразы; время от времени к ним возвращался — они неизменно вызывали воспоминания. «Плывешь, сидишь, путешествуешь, едешь в поезде, один черт. Важен повод. Сила, которая приказывает, выталкивает, гонит. Самое главное голова, зрение, слух, обоняние, память», — подумал и снял с крючка полотенце. Надел шорты, черную футболку с белым рисунком, сандалии. Поставил на огонь кофеварку. Снял с полки над спинкой дивана книгу. Отыскал подчеркнутые фразы.]

[…] Марш — тоже процесс познавательный и проясняющий сознание. С одной стороны, из-за своего ритма, а с другой — потому, что нужно всерьез сосредоточиться: как шагать, куда ставить ногу, как регулировать дыхание; это занятие полностью занимает ум. Порой, в конце очень долгого марша, не к какой-то определенной цели, но с мыслью об этой цели, когда уверен, что ее достигнешь, мир словно врывается в нашу жалкую телесную оболочку с такой силой и яркостью, что мы не можем передать это словами. […] Ясно, что в пути переживаешь минуты, оставляющие неизгладимый след. Но когда все остается позади, возникает желание рассказать о множестве вещей, которые необязательно вызывают сочувствие. […] Я переживал такие ужасно трудные минуты, безжалостно заставляющие встать лицом к лицу с самим собой: это как если бы кинжал внезапно обратился против того, кто его держит. Тогда замечаешь, что сами мы — ничто. Что наше эго — ничто, и то, чем мы до сих пор гордились, куда-то исчезло: ничего уже нет. Осознание этой пустоты абсолютно необходимо на жизненном пути. Нужно пройти через это хотя бы раз. Иначе будем чваниться, как денди, до гробовой доски, а это просто смешно. […]

— Мы не можем передать это словами. Я не могу передать это словами. Вы можете, — пробормотал и поставил книгу на место.

[С Рыбой дело было так. Вкратце. Он задумал отправиться вплавь по морю в порт за триста километров от бара на пляже. Вначале хотел добраться до одного из островов Аранского архипелага, где у него сестра. Умные люди отсоветовали. Он позволил себя убедить, потому что был разумным пловцом. Целый год тренировался, прислушивался к своему телу. Пробовал, записывал, планировал. Результат: за час проплывал два километра. Ровно, спокойно. Через полгода пришел к заключению: оптимальная дневная норма — десять часов. Заметил, что усталость начинает одолевать на одиннадцатом часу. Соответственно: десять часов — двадцать километров, пятнадцать раз по двадцать — триста километров. Чистого плаванья. Составил таблицу. Разделил дистанцию на пятнадцать десятичасовых двадцатикилометровых этапов, добавил четырнадцать восьмичасовых перерывов на еду, восстановление сил и сон. Потребуется примерно три недели. Ну, чуть больше. С самого начала проект активно поддерживали ребята с морской спасательной станции. Дудели в свою дуду. Дееспособность, возможности, регенерация — в этом роде. Снабдили Рыбу новейшей системой сателлитарной связи, чтобы определять местонахождение. Штуковина меньше больших часов. Подарили комбинезон. Гарантировали медицинское обслуживание и надлежащую диету. На основании прогнозов погоды (ветры, течения, температура, волны и т. д.) за последние сто лет определили оптимальные сроки. Договорились, что каждые десять часов станут опускать с вертолета спасательную надувную лодку, в которой Рыба будет спать, есть, отдыхать и восстанавливать силы. Чтобы сократить до минимума дрейф лодки, снабдили ее мощным якорем.

Проехал поезд, скрипнула калитка.]

— Вот и девочки.

— Девочки?

— Махали из поезда. Ты говорил только про Зосю.

— Я не знал, что Марыся…

— Да, да. И Пес видел. Через несколько минут явятся. Я купила у Вальдека творог из второй деревни и зеленый лук. Сметана у тебя есть?

— Есть. Сделай, и побольше. Съедим вчетвером. Хорошая новость.

— Появилась клубника. Перед школой стояла жена Серпинского. Продавала прямо с пикапа. Не только клубнику.

[Пропустил сказанное мимо ушей. Распаковал корзинку.]

— Не покупай больше газеты. Ах, да, ты же уезжаешь.

— Но я вернусь. Хорошо. Я принесла диск. Послушай. Обязательно ночью. Очень громко.

— Ночью? Что это?

— Семья с гор. Муж, жена и шестеро детей. Поют под аккомпанемент инструментов, сделанных из убитых собак. Только по ночам. Возле пикапа стояло несколько человек. В том числе Сосед с Горки. Покупали, разговаривали. Может, тебе пригодится: «здрасьте здрасьте мне кило клубники и укроп без укропа клубника все равно что династия без алексис привет лысая по тебе можно часы проверять рыба поплыл здравствуйте добрый день на станции есть клубника? остатки почем? у вальдека десять за лукошко будет по восемь но через три часа здрасьте четыре кило молоденькой но самой мелкой почему? чтобы жене на целый день хватило занятий кроме подзорной трубы я бы взяла редиску но она вялая да вы что! сегодня собрала до свидания до свидания эй вы молоко забыли ох! спасибо до свидания до свидания о! соленые огурчики».

— Пригодится.

[Вдруг Пес спрыгнул с дивана, перевернул корзинку, запнулся о порог, врезался в стену сеней и с визгом вылетел во двор.]

— Пришли.

— Рыба поплыл!

— Откуда вы знаете?

— Затопек сказал. Встретили его на станции, ковылял по перрону в гипсовом сапоге. Лысая, получай диски.

— Спасибо.

[Сел в кресло. Смотрел и слушал. Зося поливала цветы («петунии не воняют», — пробормотала над горшком), Лысая хлопотала у стола, Марыся пошла в ванную, Пес… Что Пес? Понятное дело, Пес везде.

Вышли через час. Примерно. На полдороге к морю встретили идущего со стороны пляжа Вальдека.]

— Рыба поплыл? — спросила Марыся.

[Утвердительно кивнул с улыбкой.]

— Юстина там?

[То же самое.]

— Что делает?

[Ударил ребром ладони по шее.]

— Еще кто-нибудь есть?