— Наверное, кузина Йейнэ была бы не прочь осмотреть Зал? Не думаю, что прежде ей доводилось видеть нечто подобное…

Интересно, она и вправду считает, что я соглашусь на предложение, высказанное оскорбительно покровительственным тоном?

— Нет, спасибо, — изобразила я вежливую улыбку. — Хотя я и не прочь наведаться в уборную.

— Ох, конечно, прошу сюда, леди Йейнэ, — поспешно отозвался один из помощников, отступая в сторону и жестами показывая — мол, сюда.

Я помедлила, но Декарта шел дальше, не подавая виду, что слышал Симину или меня. Вот, значит, как здесь все заведено. Я склонила голову в вежливом поклоне и сказала Симине, которая тоже остановилась:

— Благодарю, не стоит меня ждать.

— Как пожелаете, — пропела она, изящно развернулась и направилась вслед за Декартой.

Я последовала за помощником по самому длинному коридору в своей жизни. Во всяком случае, такое у меня осталось впечатление — ибо мочевой пузырь все настойчивей требовал опорожнения. А когда мы наконец дошли до комнаты с надписью «Посторонним вход воспрещен» на сенмитском, я решила, что это, наверное, означает «Только для самых высокопоставленных представителей данного Собрания», и мне пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы не сбиться с элегантного ровного шага на неприличный бег.

Я влетела в огромную, с комнату размером, кабинку и с облегчением заперлась.

Уступив зову природы, принялась натягивать и поправлять все предметы затейливого амнийского нижнего белья — нетривиальная задача, кстати, — и тут дверь уборной скрипнула и отворилась. Ага, подумала я, Симина прибежала, не иначе. И невольно вздрогнула — от злости и, по правде говоря, страха.

А когда я вышла из кабинки, то с изумлением увидела, что у раковин меня ждет не кто иной, как Рас Ончи.

Я было хотела показать, как удивлена, но потом раздумала. Вместо этого я склонила голову и сказала на нирве — это такой всеобщий язык, которым на Севере пользовались задолго до того, как Арамери заставили весь мир перейти на сенмитский:

— Добрый вечер, тетушка.

Она улыбнулась, показывая беззубые десны. Но голос у нее оказался отнюдь не старческий.

— И тебе добрый вечер, — ответила она на том же языке. — Хотя какая я тебе тетушка. Ты — Арамери, я — никто.

Я невольно поморщилась. Ну и что мне прикажете отвечать на такую чудесную реплику? Что в таких случаях говорят Арамери? Впрочем, к черту Арамери. Чтобы сгладить неловкость, я подошла к раковине помыть руки.

Она молча смотрела на мое отражение в зеркале. Потом сказала:

— Ты совсем не похожа на мать.

Я нахмурилась — это что еще за намеки?

— Да, мне говорили. Много раз.

— Нам приказали прервать с вами всякое общение. И с твоей матушкой, и с твоим народом, — спокойно проговорила она. — Нам с Уохи и предшественнице Уохи. Распоряжение отдал председатель Собрания, но кто приказал ему? Кто знает? Я просто подумала, тебе будет интересно это знать.

Надо же, чем наш разговор обернулся… Я вымыла руки, обтерла их полотенцем и обратилась к собеседнице:

— Вы хотите мне что-то сказать, уважаемая тетушка?

Рас пожала плечами и направилась к двери. А потом развернулась, и на ее груди вспыхнуло искорками света колье. У него была странная подвеска — что-то напоминающее маленький золотой орех или вишневую косточку. Я сначала ее не разглядела, потому что она болталась глубоко под вырезом платья на длинной цепочке. Но одно из золотых звеньев зацепилось за шитье, и подвеска засверкала отраженным светом. И я поняла, что стою и смотрю на нее. В смысле, на подвеску, не на Рас Ончи.

— Все, что я могу сказать, ты и так уже знаешь, — тихо произнесла она, удаляясь. — Если, конечно, ты считаешь себя Арамери.

Я мрачно поинтересовалась, глядя ей в спину:

— А если нет?

Она замерла у двери. Потом медленно обернулась и оглядела меня очень умным, оценивающим взглядом. Я невольно выпрямилась, чтобы произвести на нее хорошее впечатление. Такое она внушала уважение.

— Если ты не Арамери, — наконец проговорила она, — мы встретимся и побеседуем еще раз.

Сказав это, она вышла.

И я отправилась обратно в Небо одна. Чужая среди своих, своя среди чужих — куда-то не туда ты попала, Йейнэ, ох не туда…

* * *

Мне поручили наблюдать за делами трех народов — так сказал Теврил. Вечером он прибежал ко мне, чтобы продолжить краткий курс введения в жизнь Арамери.

Каждая из трех подопечных стран значительно превосходила Дарр в размерах. Ими управляли замечательные правители, сведущие и справедливые, — это значило, что мне они никаких хлопот не доставят. Страны выплачивали мне регулярное денежное содержание за то, что я удостоила их дела своим высочайшим вниманием, в котором они, скорее всего, совершенно не нуждались и которое терпеть не могли. Но жалованье неожиданно превратило меня в невероятно богатую женщину.

Мне выдали магический артефакт — серебряный шар, который, по моему приказу, показал бы мне лицо любого названного человека. Если постучать по шару особым образом, собеседники увидят и мое лицо — оно повиснет в воздухе, как отрубленная голова бесплотного духа. Мне приходилось получать такие послания — именно так меня пригласил в столицу дедушка Декарта, — и я изрядно натерпелась. Неприятная все-таки штука. Тем не менее с помощью серебряного шара можно поговорить с правителями вверенных мне стран в любой момент.

— Я бы хотела попросить о встрече моего кузена Релада. Как можно скорее, — сообщила я Теврилу, когда он показал мне, как пользоваться шаром. — Не знаю, может, он такой же, как Симина, но мне очень приятно, что он пока не попытался меня убить.

— Все еще впереди, — пробормотал Теврил.

М-да, многообещающая ремарка. И все же некий план почти оформился у меня в голове, и я решила ему следовать — за неимением лучшего. К тому же я ничего не знала. По каким правилам здесь ведется борьба за наследство? Как в ней… хм… победить — если Декарта не желает выбирать наследника сам? Релад наверняка знает ответ на этот вопрос, но скажет ли он правду? В особенности если мне нечем отплатить за нее?

— И тем не менее вышли, пожалуйста, ему мое предложение, — сказала я. — А я тем временем хотела бы увидеться с другими влиятельными людьми во дворце. С кем, по-твоему, мне следует познакомиться?

Теврил задумался, потом развел руками:

— Ты уже знакома здесь со всеми. Ну, за исключением Релада.

Я уставилась на него с недоверием:

— Не может такого быть!

Он улыбнулся, но очень невесело:

— Небо — оно большое и вместе с тем очень маленькое, леди Йейнэ. Конечно, здесь живут и другие чистокровные, но они ведут праздную жизнь — их интересует лишь немедленное исполнение их прихотей и желаний. Каковые прихоти и желания могут быть весьма… хм… причудливыми.