отлично дополняли картину. На стенах висели картины… Атмосфера в интернате царила высокохудожественная, можно сказать.

– Добрый день! Можно? – заглянул Антон в кабинет с табличкой «Директор психоневрлогического дома-интерната, главный врач Крапивина Лариса Игоревна».

– Если вы потенциальный спонсор, то входите, – пригласила его женщина лет тридцати пяти. Симпатичная, элегантная и, скорее всего, умная, – как машинально отметил Антон.

– И спонсор тоже… Мельников Антон, – протянул он ей через стол руку, которую женщина с улыбкой пожала.

– Тоже? Это значит, что спонсорство вторично? – подняла она одну бровь.

– Вы очень проницательны, – опустился Антон на стул. – Первично меня интересует ваша пациентка – Артемьева Светлана Алексеевна.

– Так-так, интересно… А вы ей кто, простите?

– Скажем так, я друг её дочери. И хочу поучаствовать в ее жизни, но так, чтобы об этом не узнала её дочь.

– Ещё интереснее, – широко улыбнулась Лариса Игоревна. – Друг, который ведет себя, как недруг. Слушаю вас, Антон?..

– Для вас – просто Антон, – улыбнулся он в ответ и перешел к сути вопроса.

Глава 17

Клавдия Михайловна не обманула – дом, в котором жили её приятели, и которые уехали за границу, находился в пяти минутах ходьбы от дома малютки. И это было так замечательно, что даже не верилось в такую удачу. Прибавить к этому, что за аренду платить не придется, то и вовсе происходящее казалось фантастикой.

На этот дом Маша уже давно обратила внимание. Новострой, очень современный, с приличной вокруг дома территорией, огороженной забором. Наверное, логично, что квартиру в таком доме не пожелали сдать в аренду. Вернее, пожалели. Да и люди тут, скорее всего, живут состоятельные. Но верилось все равно с трудом.

– Вы к кому?..

Вот уж кого Маша точно не ожидала увидеть, так это охранника, который вышел из небольшого кирпичного домика, стоило ей приблизиться к калитке в воротах.

– Я… – растерялась она. – Мне тут разрешили пожить…

Прозвучало это, как детский лепет, но охранник отреагировал спокойно.

– Номер квартиры какой?

– Двадцать пятая.

– Да, насчет вас звонили, предупредили, – расплылся охранник в улыбке, отпирая калитку. – Сейчас дам вам ключ, чтобы в следующий раз могли войти самостоятельно, – быстро скрылся он в домике и сразу же вышел с ключом. – Добро пожаловать! – чуть ли не поклонился Маше, чем окончательно поставил в тупик.

Интересно, он со всеми жильцами так учтив, или это она настолько жалко выглядит?

– Помочь вам донести вещи? – еще сильнее смутил ее охранник.

– Нет, спасибо! Сумка совсем легкая, – что было чистой правдой. Большим скарбом за чуть больше, чем месяц, Маша обзавестись не успела. – А… не подскажете, в каком подъезде квартира? – спохватилась она. Подъездов в доме было три, а этажей – пять.

– Первый подъезд, четвертый этаж. Как подниметесь по лестнице, направо.

– Спасибо!

Подъезд был очень чистый и просторный. Кажется, за всю свою жизнь и бытность проживания в многоквартирных домах, в таком подъезде Маше еще бывать не приходилось.

На каждом этаже, на подоконниках стояли цветы в горшках. А на площадке третьего этажа было даже устроено что-то типа холла для отдыха. Там стояли диван, кресла, журнальный столик. Не хватало только телевизора. Такого Маша еще тоже не видела.

Поднявшись на четвертый этаж, Маша свернула в небольшой, но светлый коридор справа. Квартира под номером двадцать пять была первая. А еще тут было три квартирных двери.

Размеры студии её тоже поразили с самого порога. Комната была очень просторная и поделенная на функциональные зоны. И начиналась она сразу после небольшой квадратной прихожей, оборудованной всем необходимым. Встроенный шкаф, тумба для обуви с выпадающими полками, небольшая банкетка возле стены… Тут даже обувная ложка имелась – висела на изящном крючке возле банкетки.

Сразу из прихожей начиналась спальная зона с двуспальной кроватью, с тумбочками по обеим сторонам, парой бра в изголовье, мохнатым ковриком – под ноги. И что больше всего понравилось Маше, так это выдвижная ширма, которая при желании отгораживала спальную зону от прихожей. А в небольшой нише была устроена гардеробная, с вешалками на перекладине и множеством полок. Очень удобно и компактно.

Вторую половину комнаты хозяева оборудовали под гостиную. Был тут и удобный мягкий уголок и небольшой столик с мозаичным покрытием, и даже торшер. А рядом с нишей, где располагалась кухня, стоял симпатичный круглый обеденный стол.

Всё в этой квартире было чистое и новое. Казалось, что только утром здесь провели генеральную уборку. В воздухе даже еще пахло моющими средствами.

Кухня была оборудована всем необходимым. Имелась даже посудомоечная машинка. И кофемашина!

А еще Маша не нашла ни единой хозяйской вещи, разве что, постельное бельё, да полотенца. Должно быть, всю свою одежду они забрали с собой. И посуда ей очень понравилась – вся в едином стиле, керамическая.

Какое-то время Маша сидела на диване, понимая, что никак не может налюбоваться квартирой. И как же ей хотелось лично поблагодарить тех людей, что разрешили ей здесь пожить. Но по словам Клавдии Михайловны те уже уехали. А еще Маша хотела пообещать им, что сохранит квартиру в чистоте и порядке к их возвращению. Но всё это она могла сделать только мысленно.

Впервые за последнее время у нее выдалась свободной вторая половина дня. С момента устройства в дом малютки она просыпалась с рассветом, весь день мыла, убирала, стирала, гладила… До самого вечера. Перед ночной сменой иногда получалось вздремнуть пару часиков, но такая возможность выпадала не каждый день. Да и если честно, она сама бралась за любую работу, чтобы меньше времени оставалось на мысли всякие разные. Да и ей нужны были деньги.

Лежа в белоснежной ванне, Маша размышляла над причудами жизни. Как удачно получилось, что теперь и зарабатывать она будет больше. Можно будет купить себе что-то новое из одежды. Конечно, не в модных бутиках, как делала это раньше. Но и не в секонд хэнде. Неплохо было бы посетить парикмахерскую. Можно даже сделать маникюр… Неужели жизнь её начинает налаживаться?

Маша не меняла телефонный номер, но за всё время, что прошло со дня ухода её из дома, ей не позвонил никто из прошлой жизни. Ни подруги, ни муж.

Сначала она ждала звонка Виктора. Ну не мог же он совсем о ней не думать. Это просто невозможно – в один день забыть человека, с которым прожил пять лет. Но постепенно она осознавала, что Виктора больше не интересует, что он не то чтобы не волнуется о ней, но и не вспоминает, скорее всего.

Не звонили и подруги, да и подругами они ей никогда не были.