Эстер выплюнула остатки льда на пол.

— Ну, так показал бы.

Аякс закрыл глаза.

— В следующий раз и при одном условии. — При каком?

— Если не убьют.

* * *

— Ударились о дверь? — полюбопытствовал лейтенант Бунзен, увидев, с каким болезненным видом Аякс ощупывал шею под шишкой на затылке.

Аякс посмотрел на папку с собственным делом, лежавшую перед следователем на столе и показавшуюся ему прибавившей в толщине со вчерашнего.

— Почему о дверь? — спросил он.

— Извините, — смущенно улыбнулся Бунзен. — Я всего лишь попытался угадать вашу отговорку.

— А почему вы решили, что я солгу?

— Наверное, потому что до сих пор не вижу вашего заявления о происшествии. А что говорит человек, если хочет скрыть подобные вещи? Упал с велосипеда, ударился о дверь, — все в этом роде.

— Да. — Аякс потер испачканные зеленкой пальцы. — Я не собираюсь писать заявления. Но скажу, что заработал вчера ночью по башке тупым предметом. На руднике. Куда, между прочим, отправился по повестке за вашей подписью.

Бунзен положил на папку с делом тяжелую хрустальную пепельницу, прикрыл дверь и подошел к диспенсеру в углу комнаты. По дну пепельницы со стуком катился металлический шарик, Аякс наблюдал за ним, пока он не остановился. Следователь смешал горячую и холодную воду в одноразовом стаканчике и обрызгал цветущий кактус в горшке на подоконнике.

— Повестка сохранилась? — спросил он.

— Нет, разумеется, — хмыкнул Аякс.

Лейтенант наполнил стаканчик снова и в этот раз выпил воду.

— Впрочем, не имеет значения — сохранилась или нет. Вы не хуже моего знаете, как выглядят подобные документы и как они предъявляются.

— Знаю.

— А чего ж поехали на рудник?

Аякс пожал плечами.

Бунзен присел на подоконник и осторожно провел пальцами по остриям кактусовых иголок.

— Хотите верьте, хотите нет, — сказал он, — но в детстве я был уверен, что самолет в небе — это нерукотворное создание. Не тот самолет, что на фотографии или ползет по рулежной дорожке в аэропорту — нет, а именно летящий на большой высоте. Крохотная серебряная стрела, за которой тянется полоса инверсии в полнеба — это было для меня чем-то вроде падающей звезды, прекрасной и недоступной. Сказать по правде, и сейчас, глядя в небо, я чувствую, что мои детские заблуждения были… ну, что ли, не совсем детскими, не совсем неправильными… И точно так же, скажем, пчела… — Мизинцем Бунзен изобразил насекомое, перелетающее с одной иголки кактуса на другую. — Пчела, которая мечется от цветка к цветку, будучи уверена в том, что занята исключительно собственным делом, сбором нектара, и только. Хотя это далеко не так. Но если бы вы ей объяснили, что она не столько собирает мед, сколько участвует в половом цикле ромашек или анютиных глазок, то она расхохоталась бы и плюнула вам в лицо.

— Все это хорошо, — кивнул Аякс. — Но если попроще, не так образно?

Бунзен укололся иглой кактуса до крови, встряхнул кистью, с треском смял одноразовый стаканчик и, посасывая палец, вернулся за стол.

— Можно и попроще. — Он снял пепельницу с папки, но, вместо того чтобы убрать папку в сейф, поставил ее торцом на стол. — Скажем, так. Что поставленная вам служебная задача и ваша реальная служебная функция в Горе могут иметь — как бы это получше выразиться — разные смысловые вектора. Хорошо еще, если не противоположные.

— Все равно не понимаю, лейтенант.

Следователь опрокинул папку плашмя, так что из нее выбились края писчей бумаги, фотографий и даже какие-то красные нити.

— А что тут понимать, когда молодому сотруднику в центре ставится задача борьбы с коррупцией, а его реальная функция на месте прямо противоположная — передача откупных от подчиненных начальству? Или вот ваше дело… — Бунзен помял в пальцах красную нить из папки. — Как вы думаете, если бы вы не приехали сюда, был бы сейчас жив владелец ресторана «79»? Можете не чесать в затылке. Я вам скажу — да, был бы жив. Кому понадобилось его убивать? Мне? Нет. Вам? Не думаю. Но кому-то же понадобилось? Скажите — кому-то понадобилось?

— Ну, наверное, — развел руками Аякс.

— И вы после этого смеете утверждать, что не принимаете участия в половом цикле анютиных глазок?

Аякс захохотал от души, но тотчас, прижав к шее ладонь, поморщился от боли в затылке.

— С вами не соскучишься, лейтенант.

Бунзен выдавил из мизинца капельку крови и поправил сползшие на кончик носа очки.

— Между прочим, смешного мало. Кому-то вчера понадобилось огреть вас на руднике по голове, а вы до сих пор не отдаете себе отчета, как там оказались.

Аякс сцепил руки между колен.

— Скажите, почему вы все время стараетесь повернуть меня против моего начальства?

Бунзен снова приподнял красные нити из папки.

— А что, если не я стараюсь это делать?

— А кто?

— Может, ваше начальство само поворачивается против вас?

— Я знаком с подобной методикой допроса, — устало сказал Аякс. — Тебя все предали, в первую очередь свои, поэтому рассказывай, что знаешь.

Лейтенант Бунзен оттолкнул папку на край стола.

— Тогда откуда мне известно о перестрелке у банка, которую вы затеяли? Прочитать в газете о секретной операции вашего ведомства я не мог.

Аякс, встав со стула, подошел к окну, рассеянно взглянул на улицу и вернулся на стул.

— И откуда вам об этом известно?

Бунзен пристально взглянул на него.

— Вы сами знаете, откуда.

— Не может этого быть, — сказал Аякс.

— Хорошо, а вы знаете, что вас считают виновным в провале той операции?

— Знаю.

Лейтенант покачал головой.

— Вы не поняли, агент — не той операции, в которой вы были задействованы, а другой операции, на которой поставили жирный крест своим выстрелом.

— Я застрелил вооруженного грабителя на выходе из хранилища банка, — пояснил Аякс. — Кстати, принадлежащего вашей компании.

— Какой компании? — вскинул брови следователь.

— «Столовой Горе».

— Вы застрелили не грабителя, а своего собственного агента, работавшего в банде под прикрытием.

Аякс замер, как пораженный громом. Лейтенант Бунзен запер папку в сейф. На столе зазвонил телефон. Бунзен взял трубку, молча выслушал сообщение, и так же, не говоря ни слова, положил ее на рычаг. В участковом холле работал телевизор, из-за закрытой двери доносился приглушенный смех и аплодисменты, сопровождаемые редкой усмешкой дежурного и скрипом кресла.

— Скажите, — решился прервать молчание Бунзен, — а этот ваш предшественник, Хассельблад — за ним не водилось подобных служебных грешков?

Аякс, все еще пребывавший в оцепенении, сглотнув всухую, ответил неопределенным взмахом руки.

* * *

Дома он трижды набирал номер оперативного дежурного в Управлении. Звонки срывались. Наконец Аякс бросил трубку, вспомнив о запрете пользоваться