Наконец в круг вошёл Гербер, неприметный воин среднего роста и телосложения, с боевым топором и щитом, на котором красовался герб баронства Клевер. Он вёл себя как подобает воину, и в отличие от того же барона внимательно и с уважением смотрел на Дунвеста и его меч, который тот неторопливо обнажил. Ножны он бросил Сивому, а сам встал ровно, опустив остриё к земле.

— Я, барон Волка, свидетельствую о праве барона Клевер на поединок с наёмником Мазаем. Стороны определили бойцов, которые заменят их в битве. В случае победы барона Клевер судьба проигравшего будет в его руках. В случае победы Мазая обвинения с него будут сняты, а покушение на его жизнь будет расцениваться как преступление. По крайне мере на территории баронств Волка и Клевер.

Это что ещё за оговорка? Чтобы не идти наперекор указу местного князя?

— Да будут Трое свидетелями сего суда, и того, что все согласны с его исходом. Начинайте.

Формальности были соблюдены, и воины приготовились к бою. Хорки было шёпотом спросил, где принимают ставки, но получив от Сивого тычок ножнами под рёбра, замолчал и вместе с остальными принялся следить за ходом поединка.

Осторожное начало вызвало нервное и нетерпеливое фырканье барона Клевер, который наверняка уже в уме держал с десяток вариантов пыток, которые собирался на мне опробовать. Он и не догадывался, что кто бы не вышел победителем, сдаваться ему я был не намерен, несмотря на никакие благородные законы. Но всё же в Дунвеста я верил.

Наш мечник решил разыграть такую же партию, какую я уже видел в его бою с Творгеном. Он сам пошёл в атаку, демонстрируя неплохую прыть для своего возраста. На что Гербер ловко подставлял свой щит или уворачивался, дожидаясь удобного момента. И когда его улучил, попытался контратаковать. Прыгнув вперёд и давя щитом перед собой, сам он подсел и попытался дотянуться топором до той ноги Дунвеста, на которую он сейчас должен был перенести вес. Верная тактика, но не против мастера меча, читающего бой как открытую книгу. Ноги́на том месте вдруг не оказалось, зато меч рыцаря хоть и вскользь, но прошёлся по металлическим пластинам бригантины в поисках уязвимого места в районе подмышки.

Воин баронства Клевер попробовал разорвать дистанцию, но получил укол мечом над своим щитом. Не обращая внимания на рассечённую щёку, он попытался ударить в ответ по, казалось бы, попавшему в неудобную для себя зону мечнику, но топор рассёк лишь воздух, а рука, его сжимающая, лишилась нескольких пальцев, которые не уберегла даже кольчужная перчатка. Хороший всё-таки у Дунвеста меч.

Раненый воин зарычал и отскочил к самому краю круга, сбросив щит, и не обращая внимания на загудевшую толпу, перехватил топор здоровой рукой. После этого он сменил и тактику, и стиль боя, сам пошёл вперёд, увеличив интенсивность ударов, стараясь полностью избегать пауз между ними. Всё это напоминало какой-то отчаянный танец, который точно закончится чьей-то смертью.

Но Дунвеста и таким было не пронять. Теперь уже он почти не атаковал, лишь «поправляя» траекторию заметавшегося из стороны в сторону топора. При этом я не понимал, как он успевает это делать, ведь весь рисунок атаки был, на мой взгляд, полностью хаотичным, казалось даже, что он нарушает законы инерции и гравитации. Но вот стремительный росчерк меча вновь находит брешь, и воин с топором начинает припадать на одну ногу. Какое-то время он ещё пытался давить, но это у него получалось всё хуже. Очередная вспышка солнечного света на клинке, и воин неуверенно делает шаг назад, не понимая, как этот треклятый клинок сумел пробраться ему под бригантину, да ещё и разорвать звенья кольчуги.

Дунвест не играл, он делал всё правильно. Я видел, насколько он сосредоточен, и та мнимая лёгкость, с которой он сражался, тоже была обманчива. Топор неоднократно проносился в считанных миллиметрах от его тела, и лишь так он смог подобраться к этому воину. Но сейчас уже всё было решено.

С утробным рычанием Гербер пошёл в свою последнюю атаку. Сделав ложный удар и используя инерцию вращения тела, он неожиданно метнул свой топор в своего противника. Неожиданно для всех, но не для Дунвеста, который заблаговременно сместился вправо. А топор продолжил свой стремительный полёт к новой цели, которой то ли по воле рока, то ли по злому умыслу, стал я.

В отличии от мастера меча, такой сумасшедшей реакцией я не обладал. Будь я под действием «прилива», то может шанс и был бы, а так… оружие врезалось в меня аккурат в районе шеи, но сработавший личный щит отбросил его обратно прямиком на арену, чудом не задев никого из замерших на секунду бойцов.

Дунвест, глядя на такое, выдохнул и с подшага сильным и уверенным ударом снёс голову умелому воину, которому выпала честь отстаивать интересы своего господина. Поединок закончился, о чём и возвестил выступавший гарантом соблюдения всех правил барон Волка.

— Победа за вольным наёмником Мазаем. Отныне претензии барона Клевер по отмщению смерти его сына не принимаются. Я, все собравшиеся и Трое тому свидетели.

Все начали расходиться, павшего воина унесли его товарищи, а я не удержался и глянул на лицо барона Клевер, продолжающего неподвижно стоять на прежнем месте. К моему удивлению, на меня он даже не смотрел, да и в его пустом взгляде больше не было ненависти, только чёрная печаль и обречённость, словно этот вердикт для него действительно что-то значил. Вот только спиной я к нему всё равно не повернусь, ни при каких раскладах.

— Уже лучше, — похвалил меня Кромвель. — Целый топор! Но щит ты всё равно не удержал. Тренируйся.

А что мне остаётся? Этот мир враждебно ко мне настроен и постоянно испытывает меня на прочность. Если я не стану сильнее, то он меня попросту сотрёт из своего настоящего и навсегда вычеркнет из своего будущего.

Глава 5

— Что это с ним? — Хорки кивнул в сторону луга, где над уложенными в ряд охапками скошенной травы бегал и прыгал Мазай. — Случилось чего?

— Ну сходи и спроси, — предложил ему Колтун, тоже с удивлением наблюдавший эту картину. — Я вот лучше отсюда посмотрю.

Тут рыжий, пожалуй, был прав. Наблюдать за тем, как боевой маг второй ступени и твой командир в придачу сходит с ума, было, откровенно говоря, жутковато. Но и подходить ближе в попытке разобраться желания не было никакого. Авось,