– Да, администратором. – Богдан решил не разочаровывать женщину: только плохая дочь могла признаться своей матери, что работает стриптизершей. – Дело в том, что Ксения пропала. Бывший директор клуба ее искал. Очень активно искал. Настолько активно, что убил подругу вашей дочери.

– Убил?! – ошеломленно протянула Вероника Сергеевна.

– Вы знаете этого человека?

– Директора клуба? Ну, Ксения говорила, что живет с ним. Мне, конечно, это не нравилось. Но она уже взрослая девушка, ей двадцать лет… Правда, я с ним даже не знакома.

– Этот человек убил Кирилла.

– Кирилла?! Он?! Что вы такое говорите? – немигающе, с открытым ртом смотрела на него женщина.

– А посадили за это какого-то другого парня.

– Да, посадили… Егора посадили. Егором его звали.

– Где он сейчас, этот Егор?

– Сидит, наверное.

– Ксения ничего вам про него не говорила? Когда вы видели ее в последний раз?

– Две недели назад. Утром приехала после работы, вечером ушла.

– А куда ушла?

– К себе. Квартиру она снимает.

– Адрес не подскажете?

– Береговая улица, дом восемнадцать, квартира шесть. Я сейчас ей позвоню.

– Ее там нет. Я же говорю вам, что ее бандиты ищут. Кто, по-вашему, ее сожитель?

– Бизнесмен, владелец клуба…

– Бандит ее сожитель. Тот самый бандит, который над ней надругался. Тот самый, который потом Кирилла убил…

– Никогда бы не подумала…

– Ксения пропала, он ее искал. Через подружек искал. Через вас должен был искать. Он был у вас?

– Нет. Но звонил.

– Когда?

– В прошлую субботу. Я как раз дома была. Спросил, где Ксения, я сказала, что не знаю. На следующий день снова позвонил; я думала, они поругались…

– Ваша дочь поругалась со своим сожителем, но у вас не появилась. И вам не показалось это странным?

– Пожалуйста, не надо повышать на меня голос! – возмущенно нахмурилась Вероника Сергеевна.

– Мне кажется, что я переживаю за вашу дочь больше, чем вы. Или вам до нее нет дела, или вы знаете, где она.

– Я не знаю, где она. И мне есть до нее дело!

– Поймите, ей угрожает опасность. Или с ней что-то уже случилось.

– Прекратите! – с беспомощным гневом топнула ногой она. – Прекратите каркать!

И достала из холодильника пузырек с корвалолом. Но тут же схватилась за сердце и оглянулась в поисках стула. Богдан подставил ей свой и корвалола в стакан накапал.

– Вы сказали, что его убили, – дрожащим голосом спросила женщина.

– Любовника вашей дочери? Его убили еще в прошлый четверг. А сегодня убили его дружка, который, возможно, приходил сюда, чтобы найти вашу дочь. Три человека убиты с разницей в девять дней. И все эти убийства как-то связаны с вашей дочерью.

– Моя Ксения в этом не виновата!

– Никто не говорит, что она виновата. Бандиты охотятся за ней, сами при этом убивают – и сами погибают. Я далек от мысли, что их убивает Ксения.

– Ну нет, конечно!

– Я так понимаю, девушка она красивая.

– Да, красивая. А вы ее не видели?

– Как я мог ее видеть, если она пропала?

Вероника Сергеевна поднялась, вышла из кухни, принесла фотографию своей дочери. Ксения действительно была более чем хороша собой. И красота у нее не безликая, как это часто бывает, а одухотворенная божьей искрой. И улыбка светлая и яркая, как заря над цветущим садом.

– Очень красивая у вас дочь, с этим не поспоришь, – заключил Городовой.

– Это она только-только школу закончила, – вздохнула женщина. – Она тогда Кирилла из армии ждала. И еще больше расцвела, когда он вернулся. А когда погиб, чахнуть начала, увядать. Но все равно она очень красивая.

– Может, в ее жизни парень появился?

– Да нет, не было в ее жизни парней. Не интересовалась она ими. Как любила своего Кирилла, так и любит до сих пор…

– А директор клуба?

– Да разве ж это любовь! Она просто живет с ним. Без души живет. И сохнет, сохнет… – вздохнула Вероника Сергеевна.

– Хотелось бы знать, где она сейчас сохнет.

– Я тоже хочу это знать, – чуть не плача, сказала она. – Пожалуйста, найдите ее.

– Вы знаете адрес Кирилла?

– Так на кладбище он…

– Адрес его родителей.

– Родителей? У него отец только. С матерью инфаркт случился, прямо на кладбище. Вы думаете, Ксения может быть там? Я могу позвонить.

Женщина бросилась к телефону, но Богдан ее удержал:

– Не надо никуда звонить. И ходить не надо.

Он уже жалел о том, что завел этот разговор. И нового ничего не узнал, и время потерял. И еще Вероника Сергеевна могла спугнуть Ксению, если та вдруг сейчас находилась у родителей Кирилла.

– Если вы хотите, чтобы я нашел вашу дочь, вы не должны ничего предпринимать. Любое ваше действие может обернуться противодействием, вы меня понимаете?

Женщина кивнула, хотя по ее глазам он видел, что ничего она не поняла.

– В общем, сидите смирно и ждите моего звонка.

Богдан выяснил, как зовут отца Кирилла, его адрес, номер телефона. Из дома он выходил с мыслью, что нужно было взять распечатку с этого телефона. Как-то не очень убедительно реагировала Вероника Сергеевна на смертельную опасность, которая могла угрожать ее дочери. Вроде бы и пугало ее это, но в то же время возникало ощущение, что ей известно, как обстоят дела у Ксении. Может, дочь позванивала матери время от времени?

Виктор Николаевич Ясенов имел все основания ненавидеть Фирсова и Касьянова. Из-за этих ублюдков погиб его сын, не выдержало сердце у жены. Как мужчина, он мог взять в руки оружие и отомстить за смерть своих близких. Но, глянув на Ясенова, Богдан тут же откинул в сторону все подозрения. Худой, если не сказать высохший мужчина едва держался на ногах, опираясь сразу на две палочки. Лицо бледное, как у человека, годами вынужденного жить без солнечного света, ржаво-седые волосы всклокочены, на щеках двухдневная небритость; шерстяной спортивный костюм, хотя в квартире далеко не прохладно. Глаза не злые, но холодные, даже ледяные.

– Виктор Николаевич, мне надо с вами поговорить.

Он молча повернулся и, не закрывая дверь, направился в глубь квартиры. Здесь пахло валидолом, мочевиной и безнадегой. Мебель хорошая, на полу и стенах ковры, но все это запущено. Все свободное пространство в гостиной было завешано семейными фотографиями в рамках. Сын Ясенова с младенчества до дембеля, жена в свадебной фате, вся семья в сборе – в студии фотоателье, за праздничным столом, на фоне синего моря… Видно было, что Виктор Николаевич жил воспоминаниями. Или, похоже, доживал.