— Я…

— Ты была великолепна, Джулия, — сказал он, подходя к ней. Он стоял так близко, что почти касался складок ее платья. — Все уже любят тебя. Все считают, что ты очень красивая. — Его голос звучал взволнованно и хрипло. — И всем очень жаль, что твои мать и отчим не смогли приехать, — потому что они упустили возможность испытать чувство гордости за тебя. Я так горжусь тобой! Дядя Рой сказал мне десять минут назад, что я самый счастливый человек на свете. И знаешь что? — Том перешел на заговорщический шепот.

— Что, Том? — Джулия с трудом разлепила пересохшие губы.

— Кажется, я готов с ним согласиться.

Он повернул ее к себе лицом, наклонился и чуть коснулся губами ее губ.

Том собирался поцеловать ее, но не так, как на свадебной церемонии, когда они неловко соприкоснулись губами под свист и подбадривание гостей; не так, как в аэропорту Олбани на прошлой неделе, когда они целовались напоказ; Том хотел поцеловать ее по-настоящему, интимно, как в первый раз.

Джулия сама приблизила свои губы к его, чувствуя где-то внутри приятный жар, который разгорелся, едва Том прикоснулся к ней. Они соприкоснулись носами, и их губы замерли в пол дюйме друг от друга. Джулия закрыла глаза, чувствуя тепло его дыхания. Ребенок заплакал снова. Плач становился все более требовательным. Джулия открыла глаза и увидела два больших сверкающих черных глаза.

— Малышка, — медленно сказала она.

— Тебе не кажется, что она чем-то встревожена? — спросил он.

Неожиданно пронзительный плач стал подозрительно приглушенным.

— Боже, Том, кажется, я знаю, что произошло! — сказала Джулия и бросилась вперед по коридору.

Следуя за ней, Том боролся с разочарованием и смущением. Это, наверное, один из кругов ада: быть так близко к поцелую, страстно желать этого — и так быстро прервать прелюдию! О, как соблазнительно двигалось ее тело, как чарующ был шелест ее платья! Чья же это малышка?! И что у нее за родители, они даже не в состоянии определить, когда их ребенку нужна помощь?!

Когда он ее догнал, Джулия уже мурлыкала возле девочки, щеки у нее пылали от удовольствия. Не было никаких сомнений, что из нее получится замечательная мать.

— Маленькая моя, — шептала она, — я знаю, ты случайно уронила на себя подушку, очень расстроилась и чуть не задохнулась. — Потом она обратилась к Тому: — Видишь, какая она крошечная. Разве ей подходит эта большая кровать?! Странно, почему она не лежит в детской кроватке или хотя бы в детской плетеной корзине с верхом. Чей это ребенок, Том?

— Не знаю, — не сумев до конца скрыть досаду, ответил он.

Том посмотрел на пачку подгузников, на баночку с детским тальком и неожиданно заметил сложенный листок бумаги, прикрепленный к баночке.

Он быстро оторвал записку и прочел ее.

— О Боже! — пробормотал он. — О Боже!

— Что случилось, Том? — встревожилась Джулия.

Впервые за все это время Том побледнел, в лице не было ни кровинки.

Он передал ей записку, и Джулия, нежно прижимая малышку к себе свободной рукой, прочла следующее: «Адам, забирай ее себе. Я больше не хочу возиться с ней. Чэри».

— Это дочка Адама, — сказал Том. — Это Эмми!

На последней фразе он опрометью, перескакивая через две ступеньки, кинулся вниз по лестнице.

— Адам! Где Адам?!! — кричал Том.

— Если и есть какая-то польза в том, что ты провела день своей свадьбы, присматривая за потерянным и тут же найденным младенцем, то она в том, что для тебя это была прекрасная возможность сбежать с шумного банкета пораньше. Я прав? — спросил Том. — Ты выглядела очень усталой.

— Все так и было, — согласилась Джулия.

Они были в одном из лучших отелей Филадельфии, хотя Джулия ожидала несколько иного. Братья Тома, шокированные сообщением, что у молодоженов не будет медового месяца, немедленно взяли это дело в свои руки. И вот Том и Джулия совершенно неожиданно получили возможность провести два дня в шикарном номере для новобрачных.

Как только эпопея с возвращением маленькой Эмми закончилась, Джулия упаковала свои вещи, но отправилась не к Тому домой, как было запланировано с самого начала, а прямо в этот отель. Патрик, Адам и Коннор не предполагали, что молодой паре для полноценного отдыха нужно еще что-то, кроме кровати, джакузи и обслуживания в номере. Все это не подходило супружеской паре, которая подписала юридический договор, исключающий из их совместной жизни интимную близость. Тому и Джулии были нужны развлечения иного рода, желательно такие, в которых могли бы участвовать посторонние.

Но, в конце концов, не могли же они слишком долго оставаться на банкете? Их бы неправильно поняли. Кстати, после того как они уехали, праздник заметно оживился. Только Адам был так ошеломлен случившимся, что все время держал малышку Эмми на руках, не в силах поверить своему счастью.

Том и Джулия были так рады за него, что даже сейчас не могли не вспомнить это счастливое событие.

— Давай начнем с этого, — сказал Том, доставая бутылку шампанского из ведерка со льдом. — Мы можем еще раз отметить возвращение малютки Эмми.

Он вытащил пробку, и искрящаяся жидкость наполнила два высоких бокала.

— Все это было так неожиданно, — сказала Джулия. — Сначала я ждала, что вот-вот появится одна из твоих двоюродных сестер, и искала подходящие слова, чтобы покинуть ее, не обидев при этом, а обернулось все грандиозным событием для всей твоей семьи.

— Возможно, так оно и есть, — согласился Том, передавая ей бокал. — Потому что все мы очень переживали за Адама и Эмми. Но, по-моему, это событие ничуть не уступает по значимости другому. Полагаю, ты, я и наш ребенок заслуженно возглавляем этот список.

— О, да! — воскликнула Джулия, принимая бокал. — Конечно!

Кажется, Том всерьез решил стать идеальным мужем и отцом, и она не знала, как к этому относиться. Джулия видела единственный выход — позволить себе влюбиться в него. Полная капитуляция не только самый простой, но и самый противоречивый выход из положения. Поэтому ей придется сдерживать себя. Но как? Задумавшись, Джулия немного отпила из бокала и тут услышала:

— А как же тост, Джулия?

— Я не возражаю. Есть идеи?

— За нас? — Том посмотрел на нее в упор, и Джулия почувствовала, что его взгляд снова околдовывает ее.

— За нас, — как эхо повторила она.

Эти слова прозвучали так замечательно: в меру интимно, в меру официально. Чувствуя удивительное тепло во всем теле, Джулия поднесла бокал к губам. Но прежде чем она успела попробовать искрящегося вина, жестокая реальность разрушила идиллию.

— За нас?! — переспросила она, четко выделив последнее слово. — Том, нас нет, помнишь?

Сейчас ей было особенно больно говорить эти слова, потому что она сама уже почти поверила, что они могут быть вместе, и очень хотела этого.