- Я потом покажу, куда, - пообещал вампир, поцеловав раскрасневшиеся губы Евангелины.

Любовно сплетя пальцы, обнявшись и прижавшись друг к другу, они спрятались под теплым одеялом.

- Останешься у меня на день? - спросил Эван, глядя на Евангелину темными умными глазами.

- Но я еще не всех женихов навестила, - ответила Евангелина, задумчиво поглаживая его по щеке. Эван нахмурился и уже хотел сказать что-то решительное и резкое, но Евангелина прижала пальчик к его губам. - Но я должна, Эван. Должна навестить всех. хотя бы для того, чтобы отказать им. Они заслуживают того, чтобы я была с ними честна, Эван. И ответила им, а не проигнорировала, как будто они - пустое место.

Брови Эвана, сурово сведенные на переносице, разгладились, он улыбнулся и поцеловал пальчик, прижатый к его губам - а тем, шаля, куснул его, показав острые и белые, как сахар, зубы.

- Пожалуй, тут ты права, - заметил он. - Только не забывай, что ты - моя.

***

Спать в обнимку с Эваном, под пышным одеялом, с открытыми окнами, через которые в комнату вливался аромат цветущих трав и деревьев, было просто замечательно! Ни нагота, которая теперь казалась чем-то естественным, ни поцелуи, которых с утра было больше, чем достаточно, не вызывали чувства стыда. Красивое золотое кольцо Эвана поблескивало на моем пальце, его любовь грела мне сердце. Тайна, разделенная на двоих, будоражила кровь.

Шлеп!

Шлеп!

Толстопалые ручищи в рыжих волосах одна за другой шлепнулись по подоконнику. Толстые пальцы крепко вцепились в черное дерево.

- Евангелина-а-а! - раздался шепот. Точнее, крик, но шепотом. - Бесстыдная р-р-распутница! Я пр-ришел за тобой! Я скакал всю ночь, я угнал у некроманта его стул, я взнуздал и объездил эту дикую табуретку, и все ради вас! Ваш капкан взял ваш след, пр-р-р-релестная Евангелина, и привел меня сюда! Я мчался сквозь ночь! Всю ночь! Я явился вызволить вас из похотливых скользких рук похитителя!

На подоконнике показалась рыжая борода, засверкали зеленые глаза, колючие, как буравчики и внимательные, как глазки голодной крысы. Неугомонный гном, магия его подери за левую ногу через правое плечо, каким-то образом разыскал меня и карабкался в окно спальни Эвана!

Он портил все! Совершенно все!

Прелестное нежное утро, тихую радость и сладкие поцелуи!

Если честно, то я отчего-то уже чувствовала себя новобрачной, мне нравилось быть рядом с Эваном и разглядывать его, водить ладонью по его гладкой коже - он ловил мою ладонь и прижимал к себе мои пальцы, к таким бессовестным местам, что у меня кровь закипала в жилах! У него был такое сильное, такое красивое тело... плоский живот, широкая сильная грудь, хорошо развитые плечи, сильные руки. Когда он обнимал меня, у меня сердце заходилось.

Невозможно еще больше сделать меня своею, чем это сделал он. И невозможно быть больше моим, чем им был он.

Мы существовали друг для друга. Мы улыбались друг для друга. Наши ласки были только друг для друга.

И тут, в наш теплый уютный мир, существующий только для нас двоих, влез этот гном, молнию ему в шапку!

- Господин гном! - вскричала я, усевшись в постели и тщательно прикрываясь от горящего взгляда гнома. - Как вам не совестно лезть в спальню! Здесь спят люди! И они не одеты, между прочим!

- Что я, голых людей не видел, - ответил грубый невоспитанный гном. - И голых титек тоже? Вот если их у тебя три в ряд, пр-р-р-релестная Евангелина, тогда я, пожалуй, удивлюсь.

- Кого? - удивилась я, позабыв сердиться на гнома.

- Титек, - пыхтя, ответил гном, взбираясь на подоконник.

- Да это что же такое, - воскликнул Эван, садясь в постели. - Кто научил вас всюду совать свой красный от пьянства нос?! Этого гнома надо, пожалуй, зарезать и приколотить его голову над камином. И то, наверное, эта голова будет болтать без умолку!

Увидев Эвана в моей постели, голышом, разумеется, гном так и замер на подоконнике, перестал карабкаться в комнату. Эван в один миг оказался рядом с окном, передвигаясь так быстро, как умеют только вампиры, и яростно рявкнул гному в побелевшее лицо.

- Прочь из моего дома! - прошипел он страшным голосом, демонстрируя помертвевшему Ромео пару великолепных острых клыков.

Я не знаю, что больше поразило гнома - страшные вампирские клыки или то, что Эван был в моей постели голышом, - но Ромео с остановившимся взглядом, не говоря ни слова, не двигаясь, мертвым чучелком растрепанной совы свалился с подоконника вниз.

Раздался треск веток, цокот ножек дикого, но взнузданного стула, и металлическое гавканье Лоры.

- Р-р-р-р-распутница! - раздался снизу горестный рев гнома через весьма непродолжительное время. - О-о-о, какая же ты жестокосер-р-р-рдная р-р-распутница! Ты изменила мне! МНЕ!! Потаскуха!

Эван яростно ухватил башмак, размахнулся что есть сил, и запустил его в гнома, стенающего внизу, под окнами. Раздался смачный шлепок, гном взвизгнул, но стонать не прекратил.

- Я отомщу! - рыкнул оскорбленный моей изменой гном. - За свое р-р-разбитое сердце я отомщу! Кроваво! И беспощадно! За свою поруганную честь!..

- Я не твою честь поругал! - яростно выкрикнул Эван. - Ты смотри, на людях не ляпни такое!

- Я отомщу, - замогильным голосом завывал гном. - Чео-о-орная тоска-а-а-а... возьми меня-а-а-а... Че-о-о-орными крыльями обними-и-и-и. в че-о-орную пропасть замани-и-и.

Лора, усевшись в траве, тоскливо скрипуче завыла. Эванс треском закрыл окно.

Завтракали мы с Эваном вместе. И не подумайте ничего дурного, это был самый обычный и приличный завтрак. Мне досталась горячая выпечка со свежесбитым маслом и горячий шоколад, а Эван... Эван пил на завтрак кровь быка, за которой посылал на скотобойню.

- Очень бодрит, - пояснил он, аккуратно пригубив свой хрустальный бокал. - И бифштексы с кровью - тоже.

И никаких пятен на белоснежной манишке! Никакого рычания и потеков на лице.

Он был очень аккуратен. Аристократически чистоплотен.

Пока мы завтракали, я как следует рассмотрела вампирское кольцо. Какая необычная и очень красивая вещь! Очень массивное, с кроваво-красным камнем, переливающимся в свете солнца всеми цветами радуги.

- Оно волшебное. Блеск этого рубина погаснет только тогда, - сказал Эван, замечая, что я рассматриваю подаренное им кольцо, - когда ты разлюбишь меня.

- Или когда ты разлюбишь меня? - спросила я. Эван покачал головой:

- Я - никогда, - ответил он.

Гнома не было слышно. Он нигде не шебуршал, нигде не кричал о своей любви и о своем разбитом сердце тоже. И я даже порадовалась, наивно думая, что он отстал. Глупая! Дракон Роланд же предупреждал меня, что гномы - существа приставучие.