короткое время Соединенные Штаты из страны сельскохозяйственных ферм и поместий превратились в страну больших городов. В 1860 г. ни один американский город не мог похвалиться 1 миллионом жителей, но около 1890 г. Нью–Йорк, Чикаго и Филадельфия переступили миллионный рубеж. В 1900 г. Нью–Йорк с 3,5 миллионами жителей был вторым по величине городом мира. Рост средних по размеру городов происходил наравне с городами–гигантами. Число городов с населением 100 тысячи более увеличилось с 9 в 1860 г. до 38 в 1900 г. и 68 в 1920 г.

Преимущества городов разные люди оценивали по–разному. Одним они предоставляли высокооплачиваемую работу в развивающейся системе промышленных предприятий, ставших основой городского пейзажа. Для других это были яркие огни, возможность потеряться в большой толпе, «повеселиться», что выгодно отличалось от скуки на ферме и в узких рамках небольшого селения. Возрастающее же число бедных иммигрантов из Южной и Восточной Европы привлекали этнические трущобы города, потому что им некуда было идти.

Хотя города предоставляли разные преимущества для разных людей, они имели свои многочисленные проблемы. В значительной степени в городах развивался порок, имело место перенаселение и проблемы с санитарией (см. главу 9).

Один из главных вопросов, поднятых прогрессивными реформаторами на пороге нового столетия, заключался в том, как очистить город от преступлений, порока и явной загрязненности. Другие заявляли, что хорошим ответом на проблемы города было бы повернуться к ним спиной. Так, движение «Сельская жизнь» пользовалось некоторой популярностью в первые годы XX в. Другая проблема городов заключалась в трудности евангелизации городского населения, поскольку многие люди либо были католиками, либо потеряли контакт с протестантизмом, когда двинулись в «большой город».

Елена Уайт высказывала свое беспокойство по поводу городской жизни. Она поддерживала взгляды Джефферсона и соглашалась с движением Сельская жизнь в том, что нормальная жизнь возможна только за городом. Но хотя Е. Уайт держалась этого идеала, между 1890 и 1910 годами она побуждала адвентистское руководство прилагать настойчивые «усилия ради миллионов, живущих в тени надвигающейся гибели», в больших городах, где «размеры нечестия не охватить разумом» (Евангелизм, с. 25).

Не только город и его проблемы характеризовали измененный социальный мир, с которым имела дело вестница Божья. Например, в 9–й главе мы кратко коснемся ее реакции на вопросы, посвященные борьбе между капиталом и трудом.

Перемены в интеллектуальном мире

Перемены в интеллектуальном мире после гражданской войны были такими же радикальными, как и в мире социальном. Главным среди этих перемен стало возникновение дарвинизма, сравнительного религиозного движения и библейского критицизма.

Теория эволюции считает своей отправной точкой 1859 год, когда Чарльз Дарвин опубликовал свой труд «Происхождение видов». Дарвин представил теорию, согласно которой все живое развилось из простых форм в ходе процесса эволюции и естественного отбора. Его точка зрения обозначила разрыв с традиционной христианской позицией, которая принимает историю творения мира, описанную в Книге Бытие.

Уже в 1830 г. Чарльз Лайель отошел от традиционной позиции в своих «Принципах геологии». В результате некоторые теологи начали говорить о шести днях творения как о шести тысячах лет. Но тезис Дарвина о естественном отборе и выживании сильнейших перенес борьбу из более далекого мира геологии в более близкую сферу биологии.

В 1871 г. Дарвин подлил масла в огонь, опубликовав книгу «Происхождение человека», которая прослеживает происхождение и развитие человечества, а не общих форм жизни. «Происхождение человека» не только подвергло сомнению достоверность библейского описания творения, но и подорвало традиционные представления о грехе, нравственности и человеческом достоинстве.

Излишне говорить, что теория Дарвина разделила христианское общество. Многие протестанты сделали вывод, что, если прав Дарвин, то не права Библия. Так, в 1874 г. Чарльз Ходж из Принстона заявил, что по большому счету дарвинизм — это «атеизм». С другой стороны, Джон Фиске из Гарварда предположил, что «эволюция — это Божий способ действий». Фиске и многие другие из либерального крыла протестантизма считали, что Бог использовал бесконечный эволюционный прогресс в человеческой природе, дабы установить мир на земле и в итоге ввести человека в Царство Божье.

Теория эволюции произвела на западе такую интеллектуальную революцию, которая в конце концов проникла почти в каждую область научного познания. В этом процессе преобладающая роль Библии в формировании человеческого сознания уступила место науке как основному авторитету. В самом протестантском обществе между 1870 и 1920 гг. теория эволюции сделала разделение более глубоким, пока она не стала одной из причин раскола протестантизма на консервативное и либеральное крыло (см. главу 8).

А что думала по этому вопросу Елена Уайт? Она твердо стояла на позициях креационизма. «Нет никакого основания предполагать, — писала она, — что человек является результатом эволюции, плодом постепенного развития низших форм животного или растительного мира. Такая теория низводит великую работу Творца до уровня ограниченных человеческих представлений» (Патриархи и пророки, с. 45). Пророчица не только верила в шестидневное творение, но также в авторитет Библии, позволяющей правильно понимать науку. Она также верила, что «при правильном понимании научные исследования не противоречат Божественным откровениям» (Воспитание, с. 128).

Не потребовалось много времени, чтобы основные идеи биологической эволюции перекочевали в сферу социальной жизни. Имя ведущего мыслителя, ставшего родоначальником так называемого социального дарвинизма, — Герберт Спенсер. Спенсер применил такую идею, как выживание сильнейших, к развитию общества и социальных институтов по типу движения от примитивных социальных институтов к более сложным. Его идеи быстро распространились, и, как заметил Ричард Хофстэдтер, «в течение тридцати лет после гражданской войны невозможно было приступить ни к какой интеллектуальной области, где не чувствовалось бы доминирующего влияния Спенсера».

Социальный дарвинизм стал преобладающим идеалом в веке безудержного капитализма, который стоял за свободную нерегулируемую конкуренцию. Закон джунглей и выживания сильнейшего в экономической сфере создавал условия, при которых многие задумались о социальном порядке в новом индустриальном мире конца XIX в.

Уильям Грэхэм Самнер, известный американский социолог–дарвинист заметил, что такая теория «сурово нажимает на слабых». Но, добавил он, «если нам не нравится выживание сильнейших, у над остается только один выход — выживание слабейших… Человек никогда не придумает одновременно и плана питания слабейших, и движения цивилизации вперед». Самнер верил, что «миллионеры — это продукт естественного отбора».

Каково же практическое применение теории социального дарвинизма? Богатые должны становиться сильнее и богаче, а бедные должны засыхать на эволюционной лозе. Следовательно, общественное процветание и общественное образование противоречат прогрессу цивилизации.

Такие настроения высказывались даже с кафедр — особенно там, где угождали богатым прихожанам. Филипс Брукс проповедовал, что «любой человек на этой земле страдает от бедности