Эти отталкивающие создания обладают одним-единственным положительным качеством: они считают, что книги – это круто, так же как винил, твид и бороды. Разумеется, последнее справедливо, но скорее потому, что носить бороду было круто всегда, а не потому, что она внезапно стала неотъемлемым атрибутом псевдооригинального образа человека, желающего подчеркнуть свою инаковость и противопоставить себя массовой культуре. Больше я ничего не готов поставить хипстерам в заслугу, ведь в остальном они жутко раздражают. Субкультура, к которой они примкнули, настолько популярна, что на их фоне даже готы кажутся невероятно уникальными личностями. В обществе хипстера распознать нетрудно: часто можно увидеть его в кафе за чтением Бодлера (старой книги в потрепанной бумажной обложке, которая помогает своему обладателю поддерживать иллюзию, будто он принадлежит к числу бедных интеллектуалов). Он смотрит на страницы сквозь стекла очков в толстой оправе, выпущенных Национальной службой здравоохранения Великобритании в 1970 году, которые он приобрел за 200 фунтов на Кэмденском рынке у какого-то барыги, который заверил его, что именно в этих очках композитор Том Лерер исполнял песню «Элементы» в Копенгагене в 1967 году. Но хипстер никогда не переворачивает страницу, ведь на самом деле книгу он не читает. Точнее будет сказать, что книга, как и борода, очки и курительная трубка, служит для создания образа.

Работая в книжном магазине, хипстер олицетворяет собой полную противоположность студентке Мэри: его задача – быть на виду, но выглядеть отстраненным, ничем не помогать посетителям и досадовать на любую попытку отвлечь его от жизненно важной задачи изображать напускную меланхолию, уставившись в пространство поверх открытой книги и поглаживая бороду. Если кто-то из покупателей решается прервать этот процесс, следует четырехсекундная пауза, после чего хипстер оборачивается (слегка наклонив голову), бросает на покупателя насмешливый взгляд поверх очков Тома Лерера и издает высокомерное «Хммм?». Все эти действия предпринимаются с расчетом на то, что покупателю станет слишком уж неловко и он тут же извинится и ретируется, предоставив хипстеру возможность напоследок стрельнуть в него неодобрительным взглядом, основанным на предположении о том, что покупатель хотя бы раз за последние десять лет ел мясо.

Древний, буквально разваливающийся на куски, нередко пьяный или страдающий от похмелья, торговец подержанными изданиями работает сам на себя по одной простой причине – у него нет выбора. Никто в здравом уме никогда не даст работу человеку, полностью лишенному хотя бы зачаточных навыков общения, – даже изгой-неандерталец в его компании покажется Джеем Гэтсби. Ряд общих черт объединяет его с хипстером, но причиной тому скорее случайность, чем осознанное намерение. Он носит твид (потому что в нем тепло, а не потому, что это модно). Он курит трубку (потому что он курильщик, а не потому, что это модно). Он любит бумажные книги (потому что те не зависят от интернета, а не потому, что это модно) и выказывает полнейшее презрение к своим покупателям (потому что это неизбежное следствие многолетней работы на букинистическом поприще, а не потому, что это модно). Он так давно в этой профессии, что давно позабыл, что его туда привело. Быть может, его первая работа была связана с книгами (в те далекие дни, когда на продаже старых изданий можно было достойно зарабатывать), и вскоре он так привык к пыльной атмосфере книжного и обществу добродушного немолодого работодателя, что, когда тот предложил продать ему свой магазин, он поспешил воспользоваться этой возможностью. Никто точно не знает, как все было. Сью Таунсенд в своей потрясающей книге «Адриан Моул: годы прострации» описывает как раз такого персонажа – Бернанда Хопкинса (правда, он – один из сотрудников магазина, а благодушного владельца в книге зовут мистер Карлтон-Хейес):

Можно сказать, что Бернард Хопкинс – это собирательный образ букиниста, который вобрал в себя черты всех книготорговцев, которых мне доводилось встречать в жизни, а неохота, с которой он общается с покупателями, никак не связана с желанием выглядеть круто. Если бы у него когда-нибудь возникло такое желание, он бы ни за что на свете не стал торговать подержанными книгами. Скорее, это качество объясняется утратой вкуса к жизни. Когда-то он с энтузиазмом отвечал на вопросы клиентов, но, отвечая (среди прочего) на одни и те же двенадцать вопросов изо дня в день семь дней в неделю на протяжении сорока лет, он волей-неволей превратился в злобную развалину. Вот они, те самые двенадцать вопросов:

Одетому с иголочки, опрятному, пунктуальному, пышущему энтузиазмом и вооруженному ничем не мотивированной уверенностью в том, что покупатель всегда прав, управляющему на самом деле не место в букинистической лавке. Именно поэтому их можно увидеть только в магазинах, торгующих новыми изданиями, да и то лишь в тех, что принадлежат крупным розничным сетям. Мне на ум приходит один-единственный, исключительный пример человека, которому не свойственно подобное экстраординарное поведение, – о нем мне рассказала знакомая, которая в студенческие годы работала в книжном магазине в Эдинбурге. Она выполняла обязанности продавца-консультанта, ответственного по этажу, и как раз трудилась над украшением витрины к Рождеству, когда некая пожилая дама, явно жительница Морнингсайда[27], увешанная жемчугом и одетая в ансамбль из джемпера и кардигана одного цвета, отвлекла ее настойчивой просьбой помочь отыскать новый экземпляр «Графа Монте-Кристо». Моя подруга потратила двадцать минут на безуспешные попытки объяснить даме, что приобрести интересующую ее книгу невозможно, ибо книга больше не издается, и она никак не сможет отыскать для нее то, что она ищет, что она занята и что, возможно, ей смогут помочь другие сотрудники, но покупательница продолжала надменно настаивать на своем. Терпение моей подруги, которая в остальном отличается невероятной выдержкой, лопнуло, и она заявила покупательнице: «А не пойти ли вам к черту?!» Та пришла в ужас и потребовала, чтобы ей дали поговорить с управляющим. Моя дрожащая от возмущения подруга повела ее на верхний этаж, готовясь к худшему. Двери лифта открылись, и она бросила нервный взгляд на управляющего, который разбирался с потерянными заказами и выяснял, почему нескольких сотрудников нет на рабочих местах, и поэтому пребывал не в лучшем расположении духа. Моя знакомая представила посетительницу и, ничуточки не сомневаясь в том, что больше никогда не будет работать в этом магазине, сообщила управляющему, что та желает с ним поговорить. Увешанная жемчугом дама в кардигане, гордо выпрямив спину, произнесла: «Эта милочка, одна из ваших сотрудниц, только что послала меня к черту!» Подняв рассеянный взгляд, управляющий безукоризненно вежливым тоном поинтересовался: «Так почему же вы до сих пор к нему не отправились?»