Мог ли он знать, что эта тема навсегда останется для Селесты запретной? Или это был удар наугад? Селеста шумно выдохнула.

Глаза Рахима просияли. Он заметил то, как она отозвалась на его слова.

– Даже если бы вы впоследствии развелись и ты подписала бы все необходимые бумаги, а в этом убедились бы наши юристы, тем не менее ты бы навсегда осталась частью королевства. Ваши дети принадлежали бы королевской семье. Почему женщина вроде тебя могла отказаться от таких перспектив?

«Женщина вроде тебя».

Эти обидные слова резонировали в ее мозге. Она слышала их не впервые. Родители тоже говорили, что никому не нужен был ребенок вроде нее. В агентстве, где она подписывала свой первый модельный контракт, ей намекнули, что девушки вроде нее хороши только для одного. Только вчера она получила ответ на письмо от своего некогда друга, фотографа: «Таким, как ты, всегда удается выйти сухими из воды».

Омар был первым и единственным человеком, который никогда не говорил и не думал о ней плохо.

Селеста призвала все свои силы. Сейчас они говорили о нем, об Омаре. Жизнь, которой он мечтал жить, была вовсе не тем, что требовал от него брат. Теперь, особенно теперь, она должна была защитить отца своего ребенка от наговора.

– Рахим, ты действительно считаешь, что знал все о своем собственном брате?

– Я начинаю терять терпение. Пора перейти к сути разговора.

Селеста сделала глубокий вздох, перед тем как раскрыть главный секрет:

– Омар был геем.

Рахим был потрясен. Признание Селесты было сродни прицельному выстрелу в грудь. Еще некоторое время мужчина был уверен, что если он поднесет руку к груди, то увидит следы крови на собственной одежде. После ее слов весь мир, казалось, обратился в слух. Листва перестала шуметь, стихло журчание фонтана.

Затем тишину прорезал звук ее смеха, но это не были звуки радости. Рахим почувствовал себя настоящим чудовищем.

– Прости, Рахим, понимаю, это не то, что ты предполагал услышать. Мне очень жаль.

– Объясни.

Теперь он не был похож на самого себя. Рахим знал, что его голос звучал почти грубо, но ничего не мог с этим поделать.

Селеста бросила на него вопросительный взгляд:

– Ну… Э… Рахим, иногда, когда маленькие принцы вырастают, они не хотят играть с принцессами, а…

– Объясни природу ваших отношений. – Он резко перебил ее.

– Это же просто смешно. – Селеста метнула на Рахима злой взгляд. – Ты, кажется, вырос не на чердаке. Неужели мне нужно тебе все объяснять? Послушай, здесь ты можешь вести себя как угодно, притворяться, что на дворе Средние века, но реальность не подчиняется твоим желаниям.

– Я не хочу, чтобы ты объясняла мне все. Я лишь хочу больше узнать о собственном брате.

Мужчина покачал головой, нахмурился так, словно пытался оживить в своей памяти все разговоры с Омаром. Каждый раз, когда он упоминал о Селесте, его младший брат отказывался поддерживать разговор. Омар лишь говорил о том, как она ему необходима. Больше из него невозможно было вытянуть ни слова. Тогда Рахим думал, что его брат был буквально околдован этой женщиной. Так не раз случалось с их собственным отцом.

Рахим никогда не мог даже подумать о том, что эта роскошная женщина, желанная миллионами мужчин после чувственных реклам и фотосессий в журналах, могла быть лишь прикрытием для его брата.

Все же сейчас Рахим поверил ей. Это было правдой. Он был обманут собственным братом.

– Если бы ты видел себя сейчас со стороны, то понял, почему Омар боялся признаться тебе во всем. – Ее голос звучал холодно. – У него бы просто не хватило смелости рассказать тебе правду.

– Понятия не имею, что ты там разглядела на моем лице, – процедил Рахим сквозь зубы. – Я всего лишь глубоко потрясен.

Селеста грустно улыбнулась:

– В этом нет ничего страшного…

– Нет ничего страшного в том, что он не рассказал мне о таком важном моменте? Мне, своему родному брату? – Рахим кидал слова ей в лицо. – Ничего страшного в том, что он разорвал отношения с собственной семьей? Он скрывал правду от нас так долго!

– Как он мог признаться тебе в этом?

Голубые глаза Селесты снова метали молнии. Рахиму теперь было совершенно ясно, насколько Селеста дорожила его братом. Она бросилась на его защиту как тигрица. Что-то внутри Рахима надломилось. Именно он и только он должен был оказывать поддержку своему брату. Он подвел Омара.

– Всю жизнь ты говорил ему о том, как он разочаровывает всех вокруг. Он не стремился жениться и оставлять государству наследников, а именно этого поступка ожидало от него окружение. Омар думал, что рождение Лейлы должно было усмирить тебя. А я отказывала ему, потому что знала, что он заслуживает лучшего. Я верила, что он сможет зажить настоящей жизнью.

– Но этого я не понимаю.

Рахим запустил руки в волосы. Он вдруг подумал, что не знал и самого себя. Если его брат так долго притворялся другим человеком, где еще могла крыться ложь? Он чувствовал себя так, словно у него из-под ног выбили почву.

– Зачем идти на такие крайние меры?

– Лично у меня не возникло впечатления, что Бахра – свободное и либеральное государство, а его правитель признает мир во всем его многообразии. А я здесь всего несколько месяцев. – Селеста огрызнулась, но у Рахима не было сил ставить женщину на место.

– Понимаю, почему он не хотел рассказывать отцу. – Мужчина словно позабыл о присутствии жены. – Несмотря на собственные слабости, изъяны других он признавать отказывался. Он был человеком другого поколения.

– Ты что же, воплощение современности?! – Селеста фыркнула. – По-твоему, похищать беременную женщину и насильно жениться на ней – последний писк моды?

– Омар должен был прийти ко мне.

– Не тебе решать, как он должен был прожить собственную жизнь! – Селеста зло усмехнулась. – Единственное, чего он действительно хотел, так это жить так, как нравилось ему. Быть зажатым кодексом поведения, следование фальшивым ценностям – последнее, к чему он стремился. Ему не нужно было твое разрешение, чтобы жить настоящей, интересной ему жизнью.

– Возможно, нет.

Рахим не узнавал собственный голос. Теперь он был наполнен смертельной грустью и тоской, и шейх сомневался, что это чувство когда-либо покинет его.

– Но он мог заручиться моей поддержкой.

Губы Селесты удивленно приоткрылись. Она пребывала в замешательстве. Селесте показалось, что она ослышалась.

– Поддержкой? – повторила она словно эхо. – О чем ты говоришь?

Рахим был в ярости. К этому примешивалось чувство потерянности. Прежде он всегда знал, как следует поступать. Он всегда знал, что ему предстоит, и неумолимо двигался к цели. Но подобная ситуация не была ему знакома. Более того, все это было уже в прошлом – он не мог сделать ничего существенного. Омар был мертв, а Рахим, хоть и любил своего брата, так никогда и не узнал его по-настоящему.