– Как он мог узнать, где живет моя сестра?

– Так же как когда-то узнал твой адрес. Он заявился в Герцилию с поддельными документами. Тамошние сотрудники решили, что он имеет доступ к твоим файлам. Это понятно, с учетом его статуса. – Давид наклонился к Папо через стол и продолжил, понизив голос: – Я задействовал огромные ресурсы. Мы отслеживаем ее по всей границе. Надеемся, Тара все еще в Израиле. Мы обязательно найдем ее. Не думаю, что они решатся причинить ей вред.

– Откуда такая уверенность? – В голосе Рейчел слышался сарказм.

– В противном случае они действовали бы иначе. Они расправились бы с ней сразу же, на месте. Но вместо этого увезли ее, то есть пошли на дополнительный риск. Они ведь не знали, как быстро мы сможем отреагировать. Что, если мы поджидали бы их уже в интернате? Все это говорит о том, что Тара нужна им живой.

Рейчел впервые подняла глаза на Яссура, и ее голос неприятно поразил его ледяной холодностью:

– Мы никогда не выйдем на Тару. Я должна встретиться с Акимом, это наш единственный шанс.

Меир посмотрел на Давида и покачал головой.

– Его сейчас активно допрашивают, как ты понимаешь, – сказал Пардо. – Следователи тщательно ведут протоколы. Думаю, тебе будет лучше довериться их компетенции. Кроме того, сомневаюсь, что у вас получится разумный диалог. Аким напичкан наркотиками, поэтому ты ничего не сможешь из него выжать.

Рейчел повернулась к Меиру и взяла его за руку:

– Тара – вся моя жизнь. Мне хватит нескольких минут, я должна переговорить с Акимом. Я сумею найти к нему подход, верь мне. Это наш единственный шанс. – Она заглянула шефу в лицо: – Я прошу тебя.

Пардо долго молчал, прикрыв глаза и жуя трубку. Наконец он положил ее на стол и посмотрел женщине в глаза:

– Ты встретишься с ним. Но Аким очень важен для нас. Я запрещаю тебе угрожать ему или причинять какой-либо вред. Кроме того, в поисках твоей сестры он – наша единственная зацепка. Ты понимаешь, о чем я? Не забывай об этом, когда будешь говорить с ним. И ни в коем случае не прикасайся к нему. Хорошо?

Рейчел не отвечала, глядя куда-то поверх стола.

Стокгольм, Швеция

Эрик позвонил в банк, но Ханны там не оказалось. Йенс тоже не знал, где она, а ее младшая сестра Юдит не общалась с ней вот уже несколько дней. Несмотря на беспокойство, Сёдерквист попытался собраться с мыслями и сосредоточиться на документах, которые лежали на кухонном столе. После всего того, что случилось, он не мог иметь дела с «Майнд серф» и поэтому решил продать свою долю акций. Он вернется к преподаванию. С исследовательской работой покончено – во всяком случае, пока.

Кроме того, развитие проекта сильно тормозили противовирусные работы в Сети. На борьбу с «Моной» были брошены все ресурсы. Несмотря на это, Королевский технологический колледж, совместно с компанией «Эрикссон», изъявил желание купить его долю акций. У Эрика не осталось сил разбираться во всех этих графиках, диаграммах и оценках роста. Ему и так было ясно, что он получит за это кучу денег.

То же касалось и имущества покойного Матса Хагстрёма. Сёдерквист много думал о его вдове, Филиппе Хагстрём – гордой и сильной женщине. Может, ему следовало бы переговорить с ней? Спросить, к примеру, не нужна ли его помощь… Эрик отложил бумаги и глотнул остывшего кофе, о котором забыл больше часа назад, а потом взял телефон и выбрал номер Филиппы, одновременно скосив глаза на стоявшие на камине часы. Полдесятого вечера. Неужели уже так поздно? В трубке послышался механический голос автоответчика.

Эрик все еще сидел с телефоном в руке, когда защелкал замок на наружной двери. Он вскочил с дивана и бросился в прихожую.

– Что случилось? Где ты была?

Волосы Ханны были взъерошены, а глаза опухли от слез.

– Прости меня. Я так опозорилась…

Сёдерквист помог ей снять куртку и, приобняв за талию, проводил на кухню. Они сели за стол. В холодильнике отыскалась давнишняя бутылка рислинга, похоже, уже прокисшего, зато холодного. Эрик наполнил два бокала, один из которых протянул Ханне. Она взяла, но пить не стала – только смотрела на вино и думала о чем-то своем. А потом наконец заговорила, не сводя глаз со светло-желтой жидкости в бокале:

– Я ездила в «Крионордик», хотела стать супергероем.

Эрик застонал:

– Могла бы позвонить, по крайней мере!

– Мобильник разрядился. Ты же знаешь, он всегда подводит в такие моменты.

Сёдерквист пододвинул стул ближе к жене.

– И что там случилось?

– Я бывала там раньше, в снах «Моны». Там это был храм, место, где меня ждала смерть… И я не выдержала.

Ханна взяла пачку «Мальборо». Она курила, только когда ей было плохо. Эрик отодвинул бокал. С ним все наоборот: по какой-то непонятной причине именно в такие моменты у него возникало отвращение к вредным привычкам.

– Хотя… думаю, это был не совсем сон… скорее откровение… предостережение свыше, – пыталась объяснить ему супруга.

– О чем? Что именно ты видела?

– Мир после «Моны». После пандемии. Такой пустой, безлюдный… – Ханна жевала незажженную сигарету. – Все началось с того старого будильника. Во сне я нашла его в какой-то красной пустыне. Я допустила ошибку, когда завела его и… пробудила этот мир к жизни. – Женщина откинулась на спинку стула. – Когда в зал вошел доктор, со мной случилась истерика. Он выглядел точь-в-точь как тот человек из моего сна.

– И что они сделали?

– А что они могли сделать? Процедуру пришлось отменить. Меня положили в комнате для отдыха, и я уснула. А когда проснулась, они вызвали такси. Черт, я так опозорилась…

– Это я виноват. Когда ты спросила меня, стоит ли давать им кровь, я ответил, что это хорошая идея. Мне следовало бы быть осторожнее.

– Но я все еще хочу помочь Томасу и остальным.

– Мы все устроим, ведь кровь можно сдать где угодно. Думаю, будет лучше вызвать врача на дом. А в «Крионордик» мы в следующий раз пойдем вместе. – Эрик улыбнулся. – Может, тебе тоже нужна помощь? Я имею в виду эти кошмарные сны…

– Хочешь, чтобы я обратилась к психологу?

– Чтобы забыть обо всем этом. Чтобы жить дальше…

Ханна не отвечала. Она погасила окурок в пустом бокале, поднялась и отправилась в спальню. Ее муж еще некоторое время в задумчивости сидел за столом, а потом поднялся и принялся ополаскивать посуду.

Пустыня Негев, Израиль

Давид Яссур долго разглядывал женщину на заднем сиденье автомобиля, прежде чем решился на очередную попытку диалога.

– ЦАХАЛ[9] использует эту часть пустыни в качестве полигона. Просто удивительно, что они до сих пор не повредили ни один из памятников.